Болталка для родителей младших школьников

Нет ничего страшнее ( а в лучшем случае просто печальнее ), чем человек, волею судеб ( заблуждений, ожиданий близких, странного стечения обстоятельств ) оказавшийся не на своём месте. И ладно ты, скажем, помощник нотариуса. Сидишь тихонечко в углу, шуршишь бумажками некачественно, с ужасом поглядываешь на начальника, вздыхаешь и думаешь про себя: «когда же чёрт возьмёт тебя!». Тобой недовольны, недоволен собой и ты. То печать не в том месте залепил, то с обеда на полчаса позже вернулся: задумался о чём-то, проворонил бой курантов, и тут же карета превратилась в патиссон, кони – в хомяков, тушь – потекла, кандибобер съехал. Начальник орёт (он-то на своём месте!), ты потеешь ( ты-то не на своём!). Излишние выбросы пота, оказавшись в атмосфере, нарушают природный баланс жидкостей, активная циркуляция которых приводит фотосинтез в полнейший раздрай. На какой-нибудь условный Амстердам внезапно обрушивается цунами, стирает с лица земли квартал красных фонарей, нахрен сносит все кофешопы. Происходит выброс аномального объёма условной конопли и условно-доступных женщин в атмосферу. Горожане в недоумении, туристы в панике, доступные женщины летают по небу в неглиже, дикий гусь, хохоча, плывёт по реке... Вот, в общем-то и весь вред от твоей неприкаянности. Кто-то даже скажет, что одна сплошная польза, но я воздержусь.
Другое дело, если ты инженер-проектировщик. Или врач. Или, например, учитель. Смотришь с ненавистью на сосунков этих, которые и интеграл-то взять толком не могут в первом классе, и костяшки пальцев сами скукоживаются в хруст. Класс коррекции. Дебилы. «Мамочка, а кто такой имбецил? » - спрашивает малыш, вернувшись из школы. Мамочка рассказывает малышу про имбецильность. «Ааа. Понятно. А то меня Nлана Nnnеевна так называет, а я не знал, что это значит! Спасибо!» Убегает. Мать наливает в стакан воды, капает 40 капель корвалола. Занавес.
В моей жизни есть три женщины, заставляющие моё сердце биться чаще. Это кассирша Жанна в столовой одной там организации, где мне довелось работать. Это продавщица Тамара в магазинчике рядом с домом, где мне довелось жить. И это женщина с чёрным пучком, обслуживающая посетителей заправки, на которой я часто бываю.
Казалось бы, что объединяет этих трёх женщин, кроме одной сферы деятельности.
Ничего не объединяет.
Но вот к Жанне всегда очередь стоит, чтоб пробить комбообед. Коллеги за кассовыми аппаратами зыркают недовольно: «млаадой члааавек, проходите сюда, не видите, каса сваабоднай». И молодой человек понуро плетётся на зов, с завистью посматривая на счастливца, которому досталась ОНА.
Что же происходит в то дивное, благословенное мгновение, когда ты подносишь свой поднос под нос кассирши Жанны? Она расцветает! «Компот? Очень хорошо. Таак. Салат из помидоров с огурцами. Сегодня утром была селёдка. Я так надеялась, что вы придёте, я же помню, вы любите! Но её быстро расхватали. Вы приходите пораньше завтра!». И улыбка. И смех-колокольчик, замирающий где-то в уголках рта. Сколько человек в день подносит ей свой поднос под нос? Пятьсот? Тысяча? Откуда этот свет, которого на всех хватает? Почему, отходя от кассы, даже самый чёрствый панировочный сухарь расплывается в блаженной улыбке?
Раннее утро. Светает. Со всего района Академический тянутся к магазинчику колдыри разной степени интеллигентности. У кого двадцать рублей, у кого сто, у кого пятьсот. Но всем непременно нужно бухнуть, здесь и сейчас, счастье в моменте так сказать. «Привет, Рудик. Давай». Рудик протягивает железки. «Десять, двадцать, тридцать семь, сорок два» ( немолодая симпатичная женщина за кассой спокойно считает мелочь в протянутой ладони героя. «Мне вон то!».
«Возьми!».
Просто. «Возьми». Спокойно. «Возьми». Легко «Возьми». Дружелюбно. «Возьми».
«Возьми. Возьми. Возьми». Каждое божье утро начинать с этих ребят… Видеть, как из засаленных карманов когда-то модных джинсов достаётся последнее. Покупается дешёвое. Выпивается тут же «не отходя от кассы». И не. Не возненавидеть. Не перевоспитать. Не пожурить даже. Просто. Спокойно. Легко. Дружелюбно. Дать. Ему. Прожить. Свою. Жизнь. Так.
И опять тот же эффект. Лицо колдыря на мгновенье как будто светлеет. «Спасибо тебе!» - небритые щёки покрываются младенческим румянцем.
А к кассе уже очередь. Контингент сменился мамахами. Взлохмаченными, изможждёнными, в трениках.
- Как твоя дочурка, дала поспать-то сегодня хотя бы?
- Сегодня дала немного, да – мамахино лицо расплывается в благодарной улыбке
- Ну слава Богу, а то вчера я уже магазин шла закрывать, а вы тут всё круги нарезали, бедные девочки. Ничего. Ничего. Скоро вырастет. Потерпи немного
«Вам капучино с корицей же, верно?» - улыбается из-за кассы автозаправки женщина с чёрным пучком.
Вместо ответа вдруг чихаю.
«Будьте же, пожалуйста здоровы!». Хохочет. Возьмите вон «сладкий дуэт». Круассаны свежие. Хотите?
Хочу. Конечно хочу свежих круассанов.
«Давайте погрею?»
Давайте…
«Вам с собой?»
Нет, я здесь останусь.
Не хочется уходить.
Буду сидеть и смотреть, как мрачные автолюбители на глазах превращаются в трогательных мальчиков и девочек, растеряно улыбаясь свежему круассану, капуччино с корицей и чему-то ещё.
Неуловимому. (Sophia Arendt)