Как накормить ребенка 3-х лет и старше?!?

Миф, который мы разберем первым. «Если ты поешь сейчас, то ты испортишь аппетит. Подожди, пока мы сейчас все вместе будем ужинать!». Миф второй. «Не ешь это, ты перебьешь аппетит и не будешь ужинать!». Миф третий «Сбалансированное питание — это основа здоровья, долголетия и здорового образа жизни». Миф четвертый — это миф ребенка, который хорошо ест. Хороший, правильный, здоровый ребенок подчистую съедает все, что есть на тарелке. И мы ценим это, и мы хвалим за это детей. Миф пятый «Мне нужно накормить ребенка любой ценой». Независимо от того, хочет или может он есть, нужно приложить определенные усилия. Я сама слышала это от моих родственников, когда кормила своего старшего сына — «Ты просто плохо стараешься».

Давайте разбираться, что стоит за этими мифами.

Миф первый. «Не ешь сейчас, испортишь аппетит».

Вдумайтесь, каким образом такой феномен, как аппетит, то есть чувство голода, можно испортить едой. А аппетит для того и существует, чтобы «портить» его едой! Давайте представим простую ситуацию. Девочка Катя 8 лет приходит домой после школы и после музыкальной школы, где она учится играть на скрипке. Это очень хорошая девочка, вот она приходит домой с мамой и садится делать уроки после того, как немножко отдохнет. Мама отправляется на кухню готовить ужин. Через какое-то время Катя понимает, что она голодна. Она бежит на кухню, залезает в холодильник, делает себе бутерброд или берет из корзинки яблоко либо что-то еще… Это хорошая умная самостоятельная девочка. И, конечно, она слышит от мамы: «Катя, положи яблоко! Ты испортишь аппетит, осталось полчаса до ужина. Сейчас придет папа, будем ужинать все вместе!».

Как мы говорим, за каждым сообщением ребенку о еде стоит определенное послание. Послание, которое зашифровано в этом мифе: «Ты не должен есть тогда, когда ты голоден! Ты должен есть тогда, когда я хочу, чтобы ты ел!».

У ребенка это порождает ощущение огромной беспомощности и отсутствие возможности контроля, управления своим телом. «Я не могу насытить свой голод сам, хотя мне 8 лет, и я умею намазывать бутерброд и отрезать себе кусок сыра. Я имею право есть только тогда, когда взрослые скажут мне, что я могу есть!».

На самом деле чувство голода — это наши собственные внутренние часы с кукушкой, и хитрость в том, что у каждого кукушка своя — и кукует она в совершенно разное время. И очень часто, практически всегда, та частота, с которой едят дети, отличается от той частоты, с которой едят взрослые.

Мы все сталкиваемся с этим в нашем опыте родительства. И когда мы говорим «Нет! Ты будешь есть тогда, когда я тебе скажу, что есть можно!», у ребенка возникает недоверие к его собственному чувству голода и, как следствие, недоверие к самому себе, к своему телу. «Моему телу нельзя доверять! Мне нужно спросить у мамы, действительно ли я голоден, действительно ли мне холодно, действительно ли мне нужно принять то или иное решение в жизни».

Если вы обнаружили в себе этот или любой другой миф о детском питании, то перед вами стоит одна непростая, но очень творческая задача — освоить адекватное послание, которым можно заменить этот миф. И в данном случае задача, которая стоит перед родителями, — это трансляция ребенку сообщения: «Дорогой мой, тебе можно есть всегда. Всегда, когда ты захочешь».

Те из вас, кто знаком с основами интуитивного питания — по книжке, по программам, группам, статьям, — знает, что это один из принципов интуитивного питания. «Есть можно всегда, есть можно везде».

Очень важно, чтобы ребенок мог доверять сигналам собственного голода и насыщения, а значит, и вовремя останавливаться, когда он сыт. Очень важно, чтобы ребенок получил от нас это сообщение: «Тебе можно есть всегда, когда ты голоден».

Предваряя ваши вопросы, которые, может быть, вы уже начинаете формулировать или записывать, скажу: да, мои дети могут взять банан перед ужином. И они так делают время от времени, и ничего страшного не происходит. О своем опыте я тоже расскажу.

Миф второй. Давайте мы с вами от девочки Кати перенесемся к мальчику Андрею, который младше Кати. Ему шесть. Он пока не ходит в школу. Он сидит дома и играет в железную дорогу. Играет очень интенсивно, увлеченно и в какой-то момент он обнаруживает, что страшно проголодался. Ему очень хочется вернуться к игре, он бежит к маме, чтобы попросить банан, или сухарик, или сушку, или что-то еще, что позволит ему пополнить запас энергии и играть дальше. А мама говорит ему: «Нет, никаких сушек. Если ты съешь сушку, то перебьешь аппетит, и потом не захочешь ужинать. Так не годится!».

На самом деле миф очень похож на предыдущий, но там закодирована совсем другая информация. Если я говорю моему ребенку «Не ешь это, ты перебьешь аппетит», то на самом деле я делю еду на хорошую и плохую. На ту, которую можно есть в любой момент времени, и на ту, которую нельзя есть в любой момент времени, а можно только в какие-то особенные моменты. Мне трудно себе представить ситуацию, когда ребенок говорит: «Мама, я хочу суп или тушеный кабачок» — и это вдруг оказалось не вовремя, поэтому мама ему отказывает.

Есть миф, что не существует детей, которые любят тушеный кабачок или суп. Неправда, существует! Но чаще всего дети просят то, что, с нашей точки зрения, неправильно просить — конфету, сухарик, печенье. И мы говорим «Нет! Этим ты перебьешь и испортишь свой аппетит!».

Послание, которое ребенок при этом получает, тоже невеселое. «Мне не важно, как ты себя чувствуешь, мне не важны твои желания, твои потребности ничего не значат для меня!» Что при этом происходит? Если ребенок ценит возможность быть послушным и не терять контакт с родителями (а чаще всего так и бывает), то он отказывается от печенья, или конфеты, или банана. И еда становится очень скучным мероприятием — исчезает удовольствие, необходимый компонент и взрослого, и детского питания. Потому что удовольствие заключается в том, чтобы съесть определенный продукт в тот момент, когда я хочу его съесть, а не тогда, когда другие считают это правильным. И снова возникает недоверие к чувству голоду и к себе. Сказанное относится и к предыдущему мифу, и к этому.

Творческая задача, которая стоит перед родителями, — транслировать ребенку еще один принцип интуитивного питания: «Дорогой мой, тебе можно есть все. Все, что ты хочешь. Любые продукты, которые есть в нашем доме, — доступны. Любые продукты, которые мы покупаем, которые есть в нашем шкафу или холодильнике, — доступны для тебя в любой момент времени. Ты можешь выбирать».

Еще лучше, когда у ребенка в шкафу есть собственная полка, где он может запасать такие продукты. Он может заказывать себе, что купить, или даже вместе ходить в магазин и покупать такие продукты.

Миф третий. Следующий миф любим не только педиатрами, но даже диетологами. Миф о том, что у ребенка должен быть четкий режим питания. Три или четыре приема пищи в день, и ребенок в каждый прием пищи должен съесть определенный набор белков, жиров и углеводов. Он должен питаться сбалансировано и полноценно. Вот только мы забываем о том, что эта самая полноценность — определенный баланс КБЖУ (калорий, белков, жиров и углеводов) должен соблюдаться в формате, в диапазоне от 1 до 2 недель.

И это совершенно нормальный эволюционно логичный принцип, по которому питаются дети. Дети наших необузданных диких пещерных предков, да и взрослые когда-то питались так: что нашел, то и поел. Шли-шли, набредают на полянку, где много ягод. Урожай. И все начинают есть эти ягоды, и едят, едят их несколько дней, пока не объедают всю полянку, питаются исключительно ягодами, которые представляют собой углеводы. Потом идут дальше, находят и догоняют зайца или косулю, кого-то еще, едят мясо, получают белки — и так далее.

Дети повторяют опыт подобного питания, и если отпустить ребенка в свободное питательное плавание, дать ему самому выбирать, то очень хорошо видно, что у него есть так называемые белковые дни и белковые недели — дни, когда он требует масла или чего-то подобного, или дни, когда он ест булки с вареньем и что-то в этом роде. Но если проанализировать рацион ребенка, который питается свободно в диапазоне двух недель, то вы увидите, что в среднем там все в порядке: набор микро- и макронутриентов выдержан едва ли не идеально.

Какое же мы делаем послание, следуя этому мифу? Когда мы убеждаем ребенка, что обязательно нужно завтракать, обедать, ужинать, и в обед, завтрак и ужин непременно нужно съесть и вот это, и вот это, и вот это, мы как будто говорим ему: «Дорогой мой, если ты не будешь так питаться, то тогда я буду себя чувствовать плохой мамой, потому что меня оценивают как маму по тому, как я тебя кормлю. И если я не могу тебя накормить сбалансированно, то тогда я плохая мать, так что ты уж, пожалуйста, съешь, иначе я буду чувствовать себя плохо».

Я не буду говорить о том, что это не ответственность ребенка — как-то влиять на то, какими родителями мы себя чувствуем. Это наша задача. Творческая задача, которая возникает перед родителем в этом случае, — принять как факт, почитав литературу, познакомившись с исследованиями, поверив мне на слово, что ребенку не нужны три или четыре полноценных приема пищи в день, у него разгон больше. И в этом же самом мифе прячутся разные другие мифы о сбалансированном питании.

Например, во многих культурах есть идея, что хорошая, правильная, нормальная еда — горячая. И когда мы слышим, что дети едят не горячую еду, то мы пугаемся. Дети едят всухомятку, как же так! Надо же есть суп! И это тоже миф, потому что хорошее и правильное детское питание далеко не всегда и не обязательно горячее. Ребенок иногда хочет совсем не теплую еду. Но при этом он обязательно сам позаботится о том, чтобы эта еда была сбалансированной, если дать ему время, если дать ему возможность.

Четвертый миф. Как же я была потрясена, когда узнала, что история про «Общество чистых тарелок» существует во всех культурах. В голландской культуре (где я живу и работаю), американской, британской. Даже будучи очень разумными родителями и будучи в хорошем контакте с нашими детьми, мы не можем сдержать радости, когда видим, что дети съели все подчистую. Это в хорошей ситуации. В плохой — мы делаем все, чтобы заставить ребенка съесть до последней крошки.

На самом деле количество еды, которое ребенок может съесть в определенный промежуток времени, очень различно. И это различие знает только он сам. Сегодня ребенок голоден вот на столько, а завтра – вот на столько. Сегодня он гулял, катался с горки, замерз, устал. А завтра все растаяло, был дождик, он с мамой или няней сидел дома, или был в детском саду, где они по какой-то причине не ходили гулять. Он сидел, лепил — и не проголодался.

Когда мы транслируем ребенку «Здорово, что ты съедаешь все и твоя тарелка чистая!», — мы не признаем этой реальности, мы как бы говорим, что ее нет. Послание, которое ребенок при этом получает: «За еду должна быть внешняя награда». Потому что очень часто миф про Общество чистых тарелок сопровождается историей про то, что кто съест подчистую всю кашу, или весь ужин, или весь суп, тот получит конфету, или ему можно будет поиграть в планшет полчаса, или произойдёт еще что-то прекрасное для ребенка.

Разумеется, мы хотим подкрепить такое хорошее поведение. Ребенок же, получив такое послание «Я все съел — за это мне положена награда», начинает, откровенно говоря, мухлевать. Огромное количество домашних животных вскормлено котлетами и супами, которые маленькие обманщики тайком передают им под столом. Так было в мое время, когда я была маленькой девочкой, точно так же это продолжается и сейчас. Дети идут на самые разные ухищрения, они уносят еду в свою комнату за щекой и там выплевывают, они складывают еду в салфетку и потом выбрасывают, они сделают что-то еще, лишь бы дать нам то, что мы хотим увидеть, — пустую тарелку. Потому что они хотят награду, а еще больше они хотят нашего одобрения. Восторг в глазах матери или бабушки, когда они видят, что ребенок съел все.

Важно понимать, что награда за еду уже встроена в нашу телесную систему. Это ощущение удовлетворения и сытости. Если мы едим ту еду, которая нам сейчас нужна в данный момент, и если мы едим столько, сколько нужно, нам хорошо после еды. Нет ощущения боли в животе, сонливости, тяжести. Есть ощущение общего благополучия в теле. Вот это и есть награда.

Это подкрепляет нашу потребность есть по чувству голода и останавливать тогда, когда ты сыт, в тот момент, когда ты получаешь внутреннюю награду. При наличии внешней — внутреннюю награду увидеть невозможно. Это очень путает ребенка. Задачу я сформулировала немного резко: осознать, что ребенок — не мусорное ведро, он может съесть столько, сколько он может съесть, и остановится. И после того как он остановится, не нужно пытаться сложить в него еще сколько-то еды только потому, что ее жалко выбрасывать. Еду действительно жалко выбрасывать, но ей можно найти другое применение. Наши дети все-таки не мусорные ведра, давайте об этом не забывать.

Пятый миф, о котором мы говорили в самом начале, — о том, что ребенка нужно накормить любой ценой. Это история о том, что если ребенок не ест, значит, это ты плохо стараешься. Это история о всевозможных ухищрениях, на которые мы готовы, когда дети есть отказываются. Классическая история — ложка за маму, ложка за папу, ложка за бабушку Машу…

Это на самом деле классическая штука, которую с нами многими проделывали, и она действительно работает. Казалось бы, почему? Потому что послание, которое стоит за этим мифом: «Я должен накормить тебя любой ценой». Когда ты ешь, ты ешь не для себя, ты ешь для меня, для дяди Вити, для бабушки Маши, для папы и так далее. Если ты ешь за маму и дядю Витю, то ты делаешь им хорошо, а если ты отказываешься, то ты тем самым наносишь им какой-то вред. Это очень страшная мысль для ребенка — причинить близкому существу вред. Поэтому дети открывают рот и едят.

Безусловно, сюда же попадают истории, когда мы пытаемся ребенка подкупить, чтобы он ел. Когда мы играем с ним, отвлекаем мультиками, лишь бы только он открывал рот. По сути своей это боковой миф к четвертому: здесь точно так же мы выводим историю про еду за пределы тела ребенка и не даем ему возможности контроля этого. Наша задача — приготовить ему вкусную, разнообразную, полезную еду, дать ему выбор и оставить его в покое в тот момент, когда он сообщает, что он наелся.

Как раз с моим младшим сыном, несмотря на сложную историю его рождения, получилось именно так: он заговорил (раньше старшего), и с ним я уже знала все эти ухищрения, и мы с ним постоянно играли с раннего возраста, чуть ли не с годовалого. Животик полный или не полный? Ты наелся или не наелся? Хочешь ли ты кушать или не хочешь? Я на игрушках показывала ему, что значит полный животик и что значит — хочешь или не хочешь кушать. Он быстро это схватил, связал с телесными ощущениями, и очень рано возникла удивительная для меня ситуация, когда ребенок в два года уже говорил «Все, я наелся!». Он не всегда выражал это словами, но показывал так или иначе. И тут я поняла, насколько комфортно, когда ребенок регулирует сам, насколько проще становится жить.

Не существует детей, которые органически не способны есть, если это здоровые дети без каких-либо нарушений. Все дети испытывают интерес к еде и все дети способны есть. И если дать им свободу, то они руководствуются внутренними сигналами голода, насыщения и удовлетворения от еды, и это их внутренний регулятор, который помогает им выбирать — что и как съесть. Проблема в том, что дети не способны обеспечить себе пропитание. И предоставить питание — забота родителя. Наша часть отношений в том, чтобы заработать на продукты, купить их, принести домой и приготовить — на этом наша работа заканчивается. Работа ребенка начинается в этом месте — выбрать, что съесть и столько, сколько хочется.

Типичная история: замечательная семья из четырех человек сидит вечером за столом, к ужину подали запеченную курицу, картофельное пюре, зеленый горошек и салат. Такой стандартный набор типичной семейной еды. В семье есть старшая девочка 10 лет, она капризный едок, ест плохо. Ее зовут Агния. Агния говорит, что она готова есть только картофельное пюре и все остальное брезгливо отодвигает вилочкой на край тарелки. Мама тревожится и говорит: «Агнюша, давай договоримся с тобой так: ты съешь картофельное пюре, а от всего остального понемножечку откусишь. Ты обязательно попробуешь все. Ты можешь не съедать всю порцию, но съешь хотя бы немножко». Агния любит маму и поэтому, кривясь, плюясь, выражая лицом невыносимое страдание, как это умеют делать только дети, съедает несколько горошин, она отщипывает ломтик куриного мяса, съедает небольшой листик салата.

Эта ситуация, когда проиграли обе. Агния не смогла съесть то, что она хотела, потому что ее мама не может справиться с тревогой по поводу того, что Агния не съела что-то еще. И она пытается убедить ее: сначала убедить разрешить положить на тарелку, потом убедить съесть — то, что Агнии в этот момент совершенно не нужно. Агния — высокая и худая девочка, у нее действительно вес на границе нижней нормы. И при этом она еще выше сверстников — такая длинненькая.

Мне выбор Агнии в смысле картофельного пюре кажется очень гармоничным и точным. С картофельным пюре она не замерзнет в эту сырую зиму, оно ее согреет, а вот салат и горошек, вероятно, нет. Но это же будет неполноценная еда. И вот мама не удерживается. Это приводит к тому, что через некоторое время Агния настолько ограничивает свой выбор еды, что список становится очень-очень коротким.

Что стоит за проблемой лишнего или недостаточного веса ребенка? Что происходит с питающими отношениями, когда ребенок слишком полный или слишком худой? Ест слишком мало или слишком много? По мнению Эллин Саттер, такие ситуации — это всегда проблема питающих отношений. В отношениях внутри что-то не так, что заставляет детей недоедать или переедать.

Классический пример: ребенок изначально не крупный, не борец сумо, он в графике занимает какие-то нижние пределы. Врач обеспокоенно при каждом приеме говорит — ох, он у вас мало набирает, вам нужно стараться побольше его кормить! И чем мама больше старается, тем меньше ребенок ест! И это, говорит Саттер, — закономерность! Чем больше родители вкладывают усилий, стараясь накормить ребенка, тем меньше ребенок будет есть. Потому что давления слишком много.

То же самое касается переедания. Профилактика ожирения начинается с рождения ребенка, с младенческого периода созданием позитивных отношений вокруг еды. Позитивные отношения не подразумевают запретов, наказаний, подкупов: «Съешь это — получишь конфету». Позитивные отношения не подразумевают, что ребенок будет есть меньше или больше своих возможностей. Если родитель игнорирует те или иные потребности ребенка или игнорировал их в какой-то период, часто бывает (не всегда, но часто), что ребенок начинает есть больше. Еда — это первая метафора отношений. Еда — это история про любовь. И ребенок добирает свои неудовлетворенные потребности через питание.

Большая часть детского ожирения, с которыми мне приходилось в реальности сталкиваться, не касалась нарушений отношений с родителями. Чаще всего это была либо генетическая история — у ребенка есть генетическая предрасположенность к полноте, и родители не хотят признавать генетическую реальность, считая, что едой можно изменить генетику. Это не так. И другой вариант, тоже часто встречающийся, — когда у ребенка набор веса опережает рост. Это бывает сплошь и рядом. И когда действительно присутствует такая рассинхронизация, то некоторое время ребенок растет полным. И не дай бог, родители начнут что-то предпринимать в диетическом отношении, потому что это разрушит отношения ребенка с едой окончательно. На самом деле в пубертате, если детей не трогать, огромное количество таких детей вытягиваются, потому что рост начинает интенсивно нагонять вес.

Я часто говорю родителям, которые беспокоятся о весе 9−10−11-летнего ребенка: давайте не будем вмешиваться в его еду, подождите еще два года, подождите до 13, до 14 лет. Если вы увидите, что рост ребенка не увеличивается, а вес растет, тогда мы вернемся к этому, поговорим об этом еще раз. Дайте ребенку шанс самому справиться, потому что очень часто, если ребенка не трогать, то это так и происходит.

Вернемся к проблеме излишней переборчивости в еде, о который мы говорили в истории про маленькую Агнию. Девочка или мальчик, которые ничего не хотят есть, которые невероятно избирательны, — обычно следствие того, что родители излишне давят на ребенка либо дают ему недостаточно поддержки. В семье, о которой я рассказывала, Агния была замечательной девочкой, она очень рано стала старшей сестрой и повзрослела. Она ходила в различные кружки, демонстрировала хорошие математические способности, была сообразительной, ее любили в школе. Родители много от нее ожидали. С младшей дочерью были другие сложности, связанные со здоровьем, — они беспокоились, справится ли она с этими проблемами. В Агнии они были уверены и транслировали ей свои ожидания. Агния была таким маленьким представителем этой семьи, который выходил в мир и показывал, что у них действительно замечательная семья и у них все в порядке. И этого груза ответственности Агния не выдерживала.

За столом она должна была вести себя хорошо, и они гордились тем, что с 2,5 лет ребенок сам ест вилкой и ножом. Это, наверное, действительно здорово. Вот только для нее давления оказалось слишком велико. Она не смогла перенести, когда родители целиком забрали лидерство и в вопросах еды, и во многих других вопросах. Тогда Агния начала транслировать еще не подростковый, но уже протест. Своим отказом она возвращала себе контроль хотя бы над едой. «Я не буду есть то, я буду есть только это» — говорила Агния, тем самым ограждая себя и свою территорию от нападок мамы, которая норовила на эту территорию проникнуть.

Дабы завершить эту историю, я расскажу, что специалисты посоветовали родителям Агнии целиком и полностью оставить ее в покое, отстать от нее. И единственное требование — Агния могла есть только за столом: не руками и не стоя. А что именно есть — выбирает она сама.

Через полгода Агния начала расширять список продуктов. Она стала пробовать разную еду, но эти полгода она отрывалась по полной — бывали моменты, когда она вообще ничего не ела, бывали моменты, когда она ела нечто странное… Специалисту, который работал с этой семьей, стоило очень больших усилий поддержать родителей, потому что они очень волновались. Но в итоге все получилось, ситуация изменилась и в школе, потому что там она ела горячий завтрак и обедала, а преподаватели отметили, что Агния стала есть больше. Потом ситуация изменилась и дома.

Я благодарю вас за внимание и готова перейти к вопросам.

Вопрос: Итак, первая группа вопросов посвящена мучному. Как накормить ребенка чем-то другим, кроме текста и сладкого? Что делать с тем, что ребенок готов питаться только хлебом, пирогами и макаронами? Стоит ли ограничивать сладкое? Что делать, если ребенок отдает предпочтение хлебобулочным изделиям? Как научить действительно различать чувство голода у ребенка, который приходит из школы, и если на обед были пицца или лапша, то он голодный, а если борщ — то не голодный?

Светлана: В интуитивном питании, какой бы вариант подходов мы ни выбирали, мы исходим из того, что все продукты равны. Не существует продуктов, более предпочтительных для детей — или менее. Я знаю, такая мысль вызывает ужас у родителей, но тем не менее это так. Ребенок предпочитает определенный продукт или определенный вид пищи неслучайно. У этого есть внутренняя причина. И в этом надо разбираться. Не запрещать, а именно разбираться — с учетом ваших взрослых знаний и подхода. Что такое есть, допустим, в булке, которую хочет ваш ребенок, чего нет в других продуктах?

Второй вопрос, который следует себе задать, — а почему меня это так волнует? Например, ваш ребенок съел пельмени. Кто сказал, что пельмени вредные? По сути он съел мясо и тесто. Он готов принимать мясо вместе со сложными углеводами, то есть с тестом. Согласно последним диетологическим исследованиям, это и есть оптимальный прием пищи — все вместе. И белки, и жиры, и углеводы. Хотя многие годы в диетологии считалось, что нужно питаться раздельно.

Любые продукты можно сочетать в один прием пищи. Если ребенок съел ватрушку, то он съел творог и при этом не съел тот хлеб, который был вокруг творога? Почему если ребенок съел творог, это хорошо, а то, что не съел всю ватрушку, — плохо?

В одном вопросе мама, спрашивая, как накормить ребенка чем-то другим, кроме теста, говорит, что питание дома приближено к правильному. То есть используется та самая пирамида питания, где оговаривается определенное количество определенного вида. Больше всего овощей и фруктов, чуть меньше сложных углеводов в виде каш и круп, далее белок и т.д. Чем больше мы транслируем детям, что одна еда хорошая, а другая — плохая, тем больше они хотят есть запретную, «плохую» еду.

Тут же был вопрос, как быть, если ребенок ест по 10−12 кусков белого хлеба. Вот эта история как раз вызывает определенное беспокойство. В ситуации, когда ребенок съедает столько белого хлеба, возможно, стоит обратиться эндокринологу и сдать какие-то тесты. В большинстве случаев в этом нет необходимости. Как правило, проблема не в том, что хлеб такой вкусный, а в том, что его не нужно есть ложкой и он не пачкает руки. Придется разговаривать с ребенком, наблюдать за тем, какой пищевой выбор ему можно предложить. И всегда помнить о том, что это его выбор, а не чей-либо еще.

Вопрос: Стоит или нет ограничивать в сладком — шоколад, конфеты, карамель. Дома мы это не держим, но у бабушек или когда гости приносят, съедает почти все, если не ограничивать.

Светлана: Нет, не стоит. Если вы хотите, чтобы ребенок был равнодушен к сладкому, конечно, вы можете до какого-то возраста полностью ограничивать его: у него нет карманных денег, он не может делать покупки, он не ходит ни в какое учреждение. Но потом он пойдет в школу и обязательно встретится там с ужасным сахаром. Единственное, что можно сделать в ситуации изобилия сахара вокруг нас, — помочь ребенку «отрастить» собственный иммунитет, собственную толерантность к сахару.

У ребенка почти всегда есть предпочтительные сладости. Те, которые ему запрещаются больше всего либо кажутся ему наиболее привлекательным. И если вы даете ребенку свободный доступ к этим сладостям, то оказывается, что дети очень быстро теряют к ним интерес.

В одной из своих книг Фишман, соосновательница подхода интуитивного питания, рассказывала о семье, где дети были совершенно помешаны на киндер-сюрпризах. Они просили покупать их при любом походе в магазин, умоляли родственников дарить им эти киндер-сюрпризы. Конечно, там есть дополнительная награда — это игрушка. Но им нравились и игрушка, и шоколад. И тогда Фишман предложила поставить в комнате вазу, наполнить ее доверху киндер-сюрпризами и досыпать каждый раз, когда ваза опустеет наполовину. И сказать детям, что киндер-сюрпризов будет всегда столько, сколько они захотят. Поначалу дети лопали эти киндер-сюрпризы в совершенно неприличных объемах. Через три−дня мама обнаружила, что по дому валяются распечатанные, надломанные и надкусанные киндер-сюрпризы. В конце концов, дети перестали есть шоколад, а только доставали игрушку. Проблема с киндер-сюрпризами была раз и навсегда решена.

Я знаю, как жутко это звучит. Потому что большинство детей, кажется, готовы душу продать за сладкое. И тут мы забываем, как много сахара нужно детям. Не того сахара, который сладкий в банке, а того, который содержится в хлебе, фруктах, даже в «ужасных» конфетах. Они тратят существенно больше энергии, чем мы.

Детям до 16-летнего возраста международными стандартами здоровья запрещено заниматься силовыми тренировками. Почему? Потому что это такая трата энергии, которую ребенок не может себе позволить. И ему эту энергию надо постоянно восполнять. Кроме того, огромное количество энергии тратится на рост мозга. Мы сейчас знаем из результатов исследований, что действительно сахара и углеводы играют большую роль при росте мозга. И ограничивать ребенка в этом — значит снижать его шансы вырасти умным. Поэтому, говоря о мучном и сладком, я хочу предложить вам — решите собственные проблемы с тем, что сладкое — это ужасно. С тем, что вы сами боитесь не удержаться и думаете, что не удержится ваш ребенок.

Если для него все продукты имеют одинаковый статус, то он отнюдь не станет предпочитать конфеты или какие-то другие сладости. Я допускаю ситуацию, когда в доме нет каких-то продуктов. Например, в семье диабетик, потому мы не покупаем конфет. Но это же можно решить и организовать. Если же таких ограничений нет, то мы просто спрашиваем: «Что тебе нравится? Что тебе хочется? У тебя есть своя собственная полка в шкафу, на ней написано твое имя. Никто не имеет права есть твою еду, которая лежит на твоей полке. Что ты хочешь туда запасти? Это будут твои собственные закрома». И — да, ребенок сначала выберет чипсы, конфеты, леденцы, что-то еще, пройдет неделя, месяц, и его выбор начнет меняться, потому что он поймет, что чипсы и леденцы — такая же еда, как и любая другая. Она доступна. Ничего особенного в ней нет.

Должен ли взрослый регулировать количество сахара в рационе ребенка? Нет, не должен. Единственное, что подсаживает, — это запрет. Каждый раз, когда мы ограничиваем ребенка или не одобряем его, — мы подкрепляем его желание есть больше сладкого. Если ребенка не ограничивать, то он останавливается. Да, он ест сладкое тоже, иногда он выбирает его, но он остановится в тот момент, когда будет сыт. Более того, он в состоянии различить избыточную химическую сладость какой-нибудь конфеты из магазина и более приятную, более знакомую ему естественную сладость, которая есть во фруктах, фруктовых пюре, каких-нибудь сладких кашах и тому подобном.

Вопрос: Расскажите про интуитивное «беспюрешное» питание: что давать со стола и со своей тарелки, как ребенок это жует, не имея зубов.

Ответ: Я, честно говоря, в растерянности по поводу этого вопроса, потому что всегда думала, что прикорм у ребенка начинается тогда, когда появляются зубы. Хотя бы один. Если у ребенка нет зубов, то ему может быть просто рано вводить прикорм. А если ситуация такая, что ребенку нужно вводить прикорм по медицинским показаниям — так бывает, то в Европе и Америке очень любят начинать прикорм с банана, который можно сосать, он мягкий, им сложно подавиться. Кусочки банана, авокадо, груши очень удобно мусолить деснами, даже если у ребенка нет зубов. Когда он освоится с другим продуктом, то просто предлагать ему следующий. Вы поймете по ребенку, по мере того как растут его зубы, по мере того как увеличивается его интерес к еде, когда можно перейти на более твердую еду, которую сложнее прожевать.

Вопрос: Ребенок ест сладкое периодами, готов конфеты и сахар есть горстями. Останавливать ли его?

Ответ: Нет, остановить — значит усугубить проблему. Потому что сейчас у нас довольно много контроля в отношении того, что и как едят дети. Пройдет еще несколько лет, и у нас не будет этого контроля. В своей практической работе со взрослыми, с людьми, страдающими ожирением, я выделила отдельную группу людей, которые никогда не были полными, может быть, чуть полноватыми, но для родителей тема питания была невероятно актуальна, родители ограничивали их в питании, в сладком, сажали на диету. Когда эти дети в 18, 19, 22 года уезжали из дома на учебу, поступали в университет и отделялись, то они начинали покупать чипсы мешками и конфеты килограммами, питались исключительно джанк-фудом, потому что мама и папа не одобряли Макдональдс. И за два-три года колледжа или университета эти дети набирали тот самый вес, который ложился потом в основу их морбидного ожирения и с которым они попадали ко мне в 40 и 50 лет.

То, как вы ведете себя в отношении детской еды сейчас, окажет очень сильное влияние на то, что ребенок будет есть через 20 лет. И это действительно так.

Вопрос: Как давать ребенку сладкое, если мы сами его не едим?

Ответ: Я всегда спрашиваю такого родителя — а у вас-то какие отношения со сладким? Вы себе можете позволить шоколадку? Вы любите шоколад? Вы его хотите, вы его едите? Когда? В каких случаях? Когда у вас воскресная вкусняшка? Или когда вам просто захотелось? Или когда у вас плохое настроение? Как вы едите сладкое — ровно этот же навык вы и транслируете ребенку. И если говорить о знакомстве со сладким, то мне кажется, что тут все намного проще, чем мы представляем у себя в голове.

Мы держим дома определенные сладости. Мы не храним буквально все конфеты, весь шоколад, все печенье — мы выбираем что-то, что кажется нам вкусным, что нам нравится и что нам хочется или любопытно попробовать. И вот с этим сладким ребенок и знакомится.

Не могу не рассказать историю, которая всегда производит сильное впечатление на всех мам и пап. Это история про моих собственных детей. У нас нет запрета сладкого дома. У нас есть сладкое, которое мы не покупаем, но, например, старший сын на свои карманные деньги себе с удовольствием покупает. Я много и с удовольствием пеку, люблю это делать, придумываю постоянно новые собственные рецепты, и я обнаружила, что для интуитивного едока многие блюда кажутся слишком сладкими, если следовать рецепту. Я стала сознательно уменьшать количество сладостей или заменять сахар чем-то другим, люблю класть кленовый сироп для карамельного привкуса. Кленовый сироп ничем не лучше, это тот же сахар, но на вкус мне нравится больше. И дети все это с удовольствием едят, это пользуется популярностью дома. Оба моих ребенка родились в ноябре, и поэтому мы празднуем дни рождения с разницей в две недели. И накануне дня рождения я спрашиваю — дети, вам торт испечь или заказать? Они, конечно, просят заказной, потому что тот всегда красивый, украшен разными машинками, и вообще, это интересно — что-то новое. Я заказываю торты на один день рождения, на другой. Дети их, конечно, едят, но потом говорят: «Мама, ну чего он такой сладкий?». Я думаю «Бинго!» — дети различают, если у них не испорчен вкус. А не испорчен он потому, что у них нет потребности съедать все сладкое, что не приколочено в доме, пока их не засекли. И пока их не ограничили, они способны различать эту избыточную сладость в коммерческих кондитерских изделиях и нормальную, стандартную сладость, которая есть в обычных продуктах. Это значит, что ребенок уже сам разобрался — его можно отпустить в свободное плавание. Младший ничего подобного не сказал, он просто съел тот кусочек торта, когда ему было любопытно, и дальше я потом уже этот торт раздавала знакомым, угощала всех, кто приходил домой, потому что домашние его просто не ели.

Вопрос: Мы переходим к вопросу аллергий. Что делать с пищевой непереносимостью у детей? Конечно, дети любят те продукты, которые для них нежелательны. Как нужно кормить детей, чтобы у них не портились зубы. Как быть с атопическим дерматитом?

Светлана: Тема аллергии мне близка. Правда, слава богу, я мама пост-аллергика, а не аллергика, мой старший сын в год манифестировал жуткий атопический дерматит, и у нас был период, когда он мог есть только грудное молоко, гречку, брокколи. Все. На все остальное его высыпало моментально, и это было, конечно, очень тяжело. Аллергия — это не та ситуация, когда мы можем полностью разрешить продукты, которые вызывают у ребенка реакцию. Но кое-что сделать мы все-таки можем.

Для начала я всегда советую родителям получить второе мнение врача-аллерголога. Не всегда врач-аллерголог — это тот человек, который уверен в том, что он делает. Не потому что он некомпетентен, а потому что мы до сих пор слабо понимаем, что такое аллергия.

Бывает, что у ребенка диагностируют непереносимость коровьего белка и на всякий случай пожизненно исключают еще и глютен. Вообще-то говоря, лактазная недостаточность и непереносимость глютена — совершенно разные состояния. Я только что «Космополитену» отвечала на этот вопрос. Они друг с другом вообще никак не связаны. Зачем ребенку на всякий случай исключать еще и глютен, ограничивая его выбор еще больше?

Первое, что стоит сделать, — убедиться в том, что врач вводит это ограничение для пользы ребенка, а не потому что боится или не уверен. Второе — понять, что хотя мы не вполне свободны в выборе продуктов для ребенка-аллергика, определенная свобода все-таки есть. Аллергия — это не единичное состояние, это диапазон состояний. У одних начинается отек, когда к ним ближе, чем на пять метров приближается кот. Другие начинают чихать, у них слезятся глаза, когда они уже обнимаются с котом. И это разные степени выраженности одной аллергии.

То же самое касается еды. Во многих случаях (не во всех, но во многих) есть предел допустимой концентрации продукта-аллергена, который «могу съесть — и мне ничего не будет». Иногда это буквально один укус, к сожалению, иногда — больше. Установите эти пределы, и тогда вы сможете избежать пожизненного запрета и таким образом все-таки позволите ребенку есть хоть какое-то количество, может быть одну дольку, того, чего ему хочется. Даже такое маленькое количество — лучше, чем ничего. В случае, если запрет тотальный, привлекательность продукта резко возрастает — и страшно возрастает риск, что ребенок наестся им, «оторвется по полной».

Что касается аллергии — не отчаивайтесь, во многих случаях (не во всех, но во многих) дети перерастают аллергию, справляются с ней. И последние рекомендации: никто не сказал, что в интуитивном питании и в компетентном питании нельзя искать замену. Я понимаю, что сделать это довольно сложно, если у ребенка, например, высыпания на любые цитрусовые. Но в очень многих случаях можно приготовить блюдо, которое по вкусу будет очень похожим, или найти продукт, который будет очень похожим, но при этом не будет содержать опасного для ребенка аллергена. И здесь не надо стесняться, надо искать. Может быть, ребенку не сразу понравится соевое молоко, если есть непереносимость белка, но есть еще миндальное, рисовое, есть молоко из орехов кешью — и все это можно делать самим, в отличие от соевого молока. Ок, ты хочешь обычного молока. Давай посмотрим, что можно сделать с соевым, чтобы оно для тебя стало вкуснее? Не пренебрегайте разными вариантами, ищите способы.

У ребенка-аллергика из-за жестких запретов возникает серьезное ограничение палитры вкусов. Для него вся еда — серая на вкус. Не гнушайтесь разрешенных специй. Очень часто многие пряности, которые не являются острыми, никакой реакции у ребенка-аллергика вообще не вызывают. И тогда, может быть, стоит подогреть соевое молоко с палочкой корицы, опустив ее в чашку, и окажется, что это еще вкуснее, чем коровье молоко. Очень многие вкусы можно не то чтобы заменить, но подобрать похожие составляющие. Пример, который я недавно приводила на лекции в Санкт-Петербурге, — мы же не едим черную икру ложками каждый день. При этом немногие отказались бы от черной икры, но это ведь не создает у нас каких-то значительных психологических проблем с едой. Да, к сожалению, черная икра малодоступна, а когда она доступна, то мы с удовольствием ее едим. И точно так же в жизни ребенка могут быть какие-то деликатесы, которые можно только иногда. И могут быть какие-то адекватные замены. Нет икры черной — мы едим икру минтая, это тоже икра и тоже вкусная по-своему. В этом для ребенка есть надежда, что его еда не будет бесконечно серой, невкусной и ограниченной.

Вопрос: Почему «перебьешь аппетит» – это миф? У меня один из четырех детей питается именно так. Съест конфетку — и ужинать уже не будет. И это единственный ребенок именно с дефицитом веса.

Ответ: Само собой. Тут возможны две ситуации. Ребенок есть конфету, потому что он хотел именно конфету. В ситуации, когда твой сахар упал до критических величин, что произойдет, если ты съешь пару ложек супа? Ничего! Пока какая-то пара ложек супа дойдет, пока инсулин выработается до нужного уровня, ты уже 10 раз успеешь потерять сознание от голода. Если ты съедаешь конфету, пик наступает моментально, дети это прекрасно чувствуют и в нужный момент пользуются.

Возможна другая ситуация, когда ребенку нельзя конфету, когда он душу продаст за эту конфету. И этот ребенок с дефицитом веса дает понять: «Мама, объем, который я могу съесть, — ограниченный. Я могу съесть столько, и больше съесть не могу». Замечательно. Если ты поел конфету, а потом мало съел за ужином — ок. Let it be. Единственная ваша задача — спросить: ты действительно хочешь конфету? И предоставить ребенку выбор. Потому что иногда стащить конфету из шкафа, комода или холодильника — это единственное, что можно сделать, не испачкав рук и не испытав необходимости вымыть их.

Если ребенок сначала хочет сладкое — булки и конфеты, но после уже вообще не ест, значит, он сейчас хочет именно сладкое. Ну дайте вы ему сладкое, чего вы его так боитесь? Кроме сладкого есть еще кислое, соленое и горькое. И сладкое — наиболее предпочитаемый вкус для ребенка. Вред булок все-таки сильно преувеличен. Нельзя привыкнуть к булкам или стать зависимым от булок, более того, многие людей сами отказываются от белого хлеба, потому что им невкусно, и едят какой-то другой — ржаной, гречишный, какой-то еще.

Вопрос: Дочка четырех лет хочет только конфеты. Не могу же я ей это позволить — конфеты вместо пищи. Это неправильно.

Светлана: Ну, если мама считает, что это неправильно, то на этом разговор закончен. К сожалению, это плохой прогноз. Потому что дочь будет изо всех сил биться за свое право иногда есть конфеты вместо еды. Гораздо проще сделать конфеты равными любой другой еде. Она поест несколько раз и успокоится. Никакого ощутимого вреда это не принесет. Дети тайком от нас съедают гораздо больше конфет, чем мы можем себе представить, когда они немножко подрастают, если мы им это запрещаем сейчас.

Вопрос: То есть ребенок может съесть столько легких углеводов, сколько захочет, пока его не обсыпет или не испортятся зубы и поведение?

Светлана: История про то, что от сладкого меняется поведение, — грандиозный миф. Очень малый процент людей действительно реагирует возбуждением на сладкое. Никаких научных доказательств исследований детей и их отношений со сладким получено не было, нет подтверждений тому, что дети действительно меняют поведение, переев сладкого.

Вопрос про зубы. Если у ребенка плохие зубы, то сдерживанием сладкого можно лишь чуть-чуть сдержать этот процесс. Это наследственная проблема. В тот момент, когда зубы закладывались, что-то пошло не так. И они оказались слабыми, гипоплазия зубной эмали или что-то подобное. И тогда — да, изобилие сладкой пищи влияет на это. Если вы в рамках интуитивного питания решили дать ребенку свободу, а зубы жалко, то нет никаких проблем — договоритесь с ним после сладкого прополоскать рот. И это достаточная мера, чтобы зубы не разрушались от сладкого, потому что время экспозиции будет небольшим, и бактерии образовываться не будут. Другое дело, что обычно нам лень это организовать.

Вопрос. В сладости часто добавлены усилители вкуса, которые подавляют ощущение сытости и подобны наркотикам… Разве эти химические вещества не обманут организм ребенка? Одно дело — простые продукты, даже просто сахар, его внутренние часы с кукушкой это отрегулируют, но усилители вкуса направлены на то, чтобы он больше съел.

Светлана: Ух ты, Господи… Я, честно говоря, не очень понимаю, что это за ситуация, в которой ребенку необходимо есть так много так называемой обработанной пищи, в которую что-то добавлено. Я думала, что в среднестатистической семье мы все-таки готовим, отправляем детей с чем-то в школу, либо им в школе организуют какую-то еду. Дома они едят домашнюю еду. А что касается сладостей, то предоставьте ребенку выбор, чтобы он мог сказать: «Мама, торт вкусный, но там слишком много сахара!». Покажите ему вкус фруктов, вкус домашней выпечки, вкус каких-нибудь домашних конфет. И необязательно он этот вкус предпочтет, но выбор у него будет, и — нет, усилители вкуса не подобны наркотикам.

Это все разные стороны пищевой индустрии. Одна сторона пытается убедить нас, что все это невероятно вкусно, пересахарено и перехимичено, это правда. Но вторая часть той же самой пищевой индустрии пытается внушить нам, что это ужасная еда, и поэтому надо покупать продукты био, органик, без глютена, без сахара и так далее. Это огромный бизнес.

Одно канадское исследование показало, что продукты без глютена на 254% дороже, чем стандартные. Хотя организовать себе питание без глютена довольно просто, если в этом есть такая необходимость. А обычно ее нет.

Вопрос: У нас в жизни много трансжиров и простых углеводов, на них-то ребенок и подсаживается.

Светлана: Не могу с вами согласиться, не вижу в своей жизни изобилия трансжиров, с которыми, кстати, стало ясно, что не так уж они и опасны, как об этом писали. И не так уж много простых углеводов, и дети не подсаживаются на них — так же как не подсаживаются взрослые. Когда мы к этому относимся спокойно, дети тоже относятся к этому спокойно. Если они получают удовольствие от конфет, и вы тоже получаете удовольствие от конфет. Это нормально. Когда мы отказываемся от конфет по каким-то своим соображениям и ждем того же от ребенка — этого не будет. У вас же не вызывает беспокойство, когда ребенок с удовольствием ест мясо или капусту. Пусть ест, думаем мы. Почему тогда вызывают беспокойство простые углеводы? Нет в них ничего ядовитого, как нас пытается убедить диетическая индустрия.

Каждый человек, в том числе наши дети, — потенциальные клиенты диетической индустрии. Современные дети в 8−11 лет в мире садятся на диету, особенно девочки. Это дикость и варварство, потому что никакого здоровья за этим не стоит. И нам кажется, что те люди, которые постоянно ограничивают себя в еде и пропадают в спортзале — они-то и есть самые здоровые. Практика показывает, что это не так. По крайней мере о психическом здоровье там речи не идет, к сожалению. К сожалению, чаще всего речь не идет и о физическом здоровье.

Вопрос: Существует такая точка зрения: «Я изволила накрыть на стол, извольте бросить свои дела и идти есть, потому что я взрослая, и недопустимо, чтобы взрослые бросали свои дела, большие и взрослые, ради того, чтобы тебе второй раз разогревать».

Светлана: Какое невероятное высокомерие, простите! Мне не сложно, мне не сложно дать ребенку возможность 15 минут или полчаса доиграть. Я взрослая, и моя семья сейчас ждет меня и не ужинает, чтобы мы могли поужинать вместе, хотя уже очень поздно. Потому что у меня важное дело, я не жду от них этого. Они сами приняли такое решение. Мы семейно решаем, когда мы все сами бросаем такие дела и садимся за стол. На мой взгляд, это действительно очень странный какой-то подход: «Мои взрослые дела важнее твоих детских, поэтому если мама скомандовала «За стол!» — значит, все всё бросили и пошли за стол». Пару раз убрать тарелку, чтобы ребенок приходил вовремя, — и ребенок будет приходить вовремя. Знаете, так собак дрессируют.

Про детей я как-то в большом сомнении. И вот эта история про «мои взрослые дела важнее твоих детских»…

Вы знаете, ребенок прекрасно знает — то, что вы делаете, очень важно: и для семьи, и для вас, и для него. Просто он хочет часть своей идентичности сохранить от вашего контроля. Мне кажется, это сообщение «Мои дела взрослые важнее твоих детских» — по иному выраженное «Мне не важно, что ты чувствуешь, — есть ли у тебя сейчас голод, или нет голода — садись и ешь, как я сказала». Нет, я не согласна с этим подходом и не думаю, что это правильно.

Вопрос: Что делать, если ребенок вовремя не поел, а потом начинает ныть и капризничать там, где нет возможности его покормить? На прогулке, на занятиях….

Ответ: Носить еду с собой. Это единственный адекватный и рациональный вывод, который работает и для взрослых тоже. В рамках интуитивного питания мы всегда должны быть готовы поесть, потому что голод редко когда настигает нас в удобный момент. Сядьте с ребенком и составьте список тех продуктов, которые он любит больше всего, какими ему вкуснее всего питаться. И давать ему эту еду с собой — на занятия, на прогулку, и давать ее там, где ребенку это необходимо. Питаться в любое время и в любом месте только перекусами? Нет, конечно. Перекус позволяет отложить еду на какое-то время — на час или полтора. За час-полтора с ребенком можно решить этот вопрос — вернуться домой, зайти в кафе, зайти в гости, купить что-нибудь в магазине, что близко к нормальной еде. Проблему решить можно, было бы желание.

Вопрос: Про график питания. Я не могу кормить всех, кто прибежит и попросить. Согреть, потом убрать и помыть — так весь день пройдет… Про уважение к ощущениям красиво сказано, но как выполнить это практически?

Ответ: Очень просто. Есть какая-то граница, в рамках которых я могу действовать. Я могу разогреть пару раз, от меня не убудет. Но когда мы говорим о свободном доступе к еде, мы говорим о еде, которую не надо готовить и разогревать. Если мы говорим о горячей еде, то это определенный промежуток времени. Он может прийти чуть попозже или чуть пораньше, но он приходит в то время, когда мы едим. Если ребенок не голоден в этот период, значит, он просто не ест. В этом случае он ест в другое время что-то другое. И это как раз приводит к тому, что дети вовремя приходят за стол, когда они голодны. Это лучше, чем дрессировать, убирая тарелку, что вообще-то представляет собой жестокое обращение с ребенком, если на то пошло.

Вопрос: Я оставляю младшему тарелку с кашей на маленьком столе, он подходит и ест. К обеду смотрю — все доел. Не знаю, правильно ли так?

Ответ: Господи, да вы умница! Вы все делаете так, как я это и рассказываю. Я очень рада, что появился этот вопрос. И можно добавлять какие-то еще продукты туда, чтобы ребенок мог выбирать. Если вам ценна именно каша, оставьте только кашу. Но он действительно тот счастливый ребенок, который располагает свободой есть в своем собственном темпе и ритме то, что он хочет съесть.

Вопрос: Еда горячая, зовешь детей, а они играют, трудно отвлечься. Выход — потом подогреть еду, когда они придут, каждому?

Ответ: Нет, мои взрослые дела не важнее твоих детских, но они тоже важны. Не нужно перекосов в другую сторону, в противоположную. Я не обслуживаю вас, ребята. Сейчас еда горячая, я готова подогреть ее еще один раз максимум. Через полчаса еда остынет. Либо вы приходите сейчас и едите горячее, либо через полчаса и едите холодную еду. Для детей иногда ценнее доиграть и поесть холодное. Он получит такое же количество питательный веществ.

Вопрос: А если вместо крепкого тела ребенок «вырастит» себе ожирение, которое повлечет эндокринные нарушения?

Ответ: Я думаю, тут все наоборот. Эндокринный дисбаланс приводит к нарушению. Ребенок не «вырастит» себе ожирение. Ожирение — это заболевание. Мы говорим о морбидном ожирении. Ребенок может быть полным, может быть худым, может быть средним. Это три варианта возможного телосложения. И любой может быть у нашего ребенка. Но если он «вырастил себе ожирение» — это говорит о каком-то неблагополучии, возможно, физиологическом, возможно психологическим. Очень часто это именно психологическое неблагополучие. И неблагополучие вокруг еды и питающих отношений. У нас все боятся ожирения. Но именно на свободном питании ребенок вырастает стройным.

Вопрос: Нормально ли отказывать ребенку в покупке трансжиров и предлагать вместо покупки колбасы что-то другое?

Ответ: Это зависит от ваших убеждений. Я не могу указывать, что вам делать. Я думаю, это нормально — рассказывать ребенку, что разные продукты делают с его телом, не только трансжиры, не только сахара. Поговорить с ним о том, что при этом происходит и хочет ли он, чтобы с ним это происходило. И плясать именно от этого. Если для вас неприемлема колбаса, то будьте морально готовы к тому, что со временем она станет для вашего ребенка очень привлекательным и особенным продуктом, который можно есть только по особенным случаям и тайком от вас. Но если вас пугает такая ситуация, наверное, лучше не отказывать. Если вам с этим дискомфортно, можно честно сказать: «Знаешь, малыш, я боюсь колбасы, она меня напрягает, я боюсь, что она с твоим телом может сделать что-то нехорошее, у меня есть такая тревога. Но я знаю, что ты ее любишь. Поэтому — ок, мы купим ее». И обычно эта ситуация приводит к тому, что колбаса становится не такой актуальной. Просто потому, что для детей являются актуальными те продукты, которые им запрещают, те продукты, которые наиболее недоступны и наиболее привлекательны.