Как я рожала - рассказ

Это была вторая беременность. Мне ставили ПДР на 14 марта. Поэтому 13 февраля я сладко потягивалась в постеле и с улыбкой смотрела на дочку. Она уже проснулась и лезла ко мне обниматься. Потом она забаловалась и с наскоку плюхнулась мне на живот. В трусах (пардон за такие подробности) стало влажно, на меня нахлынула легкая волна страха и я очень быстро подорвалась в туалет, проверить свои подозрения. Очень было похоже на воды. Я судорожно думала что же делать. Решила сначала съездить в консультацию, но на всякий случай собрала пакет для роддома. Позвонила мужу, он тут же прилетел с работы и мы поехали в консультацию. Там меня даже смотреть не стали, сказали сразу в роддом. Сажусь в машину, говорю мужу - Вези в роддом. Он - Зачем? Я смеюсь - Рожать. Там меня оформили, как полагается: маникюры, педикюры, взвешивания, измерения и конечно же она родная - клизма. Восседая на керамической посудине, я явственно ощущала, что воды тоже отходят. Но уже было не страшно. У меня было первое кесарево и теперь меня снова положат под нож. Почему-то эта мысль скорее успокаивала, чем волновала. Мне дали одеть ночнушку и халатик и повели в палату. Там было кроватей 8 наверно в ряд и у стены 2 стола. За этими столами сидели то Пестов, то медсестры и заполняли карты. Меня оставили на одной из кроватей и попросили подождать. Время было часов 11. Оказывается в этот день было 4 плановых кесарево. Пришла молодая врач и сказала, что моя операция в час. На живот мне установили датчик, развернули ноут ко мне и я развлекалась тем, что следила за серцебиением своей малышки. Потом налетело аж 3 человека, меня нарядили в голубую одноразовую ночнушку, погрузили на каталку и повезли в операционную. Вот тут стало страшно, а врач улыбалась и шутила. В операционной мне пришлось перебазироваться на стол. Там меня расплостали, как Иисуса - руки привязали, на ноги бахилы и тоже закрепили. Сделали укол в руку. Анастазиолог, стоящая за моей головой, спросила чувствую ли я что-нибудь. Я бодро сказала, что нет, всё поплыло и я отключилась. (Через день я обнаружила на ноге кусочек лейкопластыря с ваткой. Содрала это украшение. Под ним была зажившая царапинка, смазанная фукорцином. Может так они проверяли действие наркоза?) А потом меня бесцеремонно растолкали, попросили перебраться на каталку, доставили в реанимацию. Помню, пока приходила в себя, хриплым голосом спросила - Она жива? На что мне ответил сердитый голос - Ты меня о таком не спрашивай! Хозяйка сердитого голоса оказалась не очень молодой медсестрой. Она ворвалась в палату, как смерч. Со всей дури надавила мне на живот, подняла изголовье кровати так, что я полусидела, полулежала и удалилась, на прощание пожелав мне пить как можно больше воды. Малейший глоток воды вызывал сильные рвотные позывы, но пить было надо. А потом пришла неонатолог и сказала, что малышка живая 3100, 55 см. После этого настроение у меня поднялось. На следующее утро я уже сидела и даже еле вставала. К обеду меня перевели в палату. Вот тогда я поползла смотреть дочку. Ближе всего к выходу лежали 2 малыша и один был такой грустный, да ещё и с пятном странным на виске. Это и оказалась моя дочка. А странное пятно оказалось порезом. Бяки хирурги!

В палате нас было 8 человек. Детей привозили только на кормление. Чаще всего сытых. Было весело и время быстро пролетело. А Пестов оказывается большой поклонник Африки, любитель лекций и вообще приятный человек.