Перейти к публикации

О православии и католицизме

существенные различия

Эрика

Рекомендованные сообщения

Из книги Ивана Ильина "О России", изданной в серии "Духовное наследие русского зарубежья", выпущенной Сретенским монастырем в 2006 г.

 

 

fc198b8e37cd.jpg

Икона Всех святых, в земле Российской просиявших

 

Значение Православия в русской истории и культуре духовно-определяющее. Для того чтобы понять это и убедиться в этом, не надо быть самому православным; достаточно знать русскую историю и иметь духовную зоркость. Достаточно признать, что тысячелетняя история России творится людьми христианской веры; что Россия слагалась, крепла и развертывала свою духовную культуру именно в христианстве и что христианство она восприняла, исповедовала, созерцала и вводила в жизнь именно в акте Православия. Именно это было постигнуто и выговорено гением Пушкина. Вот его подлинные слова:

 

«Великий духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В этой священной стихии исчез и обновился мир». «Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер». «Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою», «история ее требует другой мысли, другой формулы»...

 

И вот ныне, когда наши поколения переживают великий государственный, хозяйственный, моральный и духовно-творческий провал в истории России и когда мы повсюду видим ее недругов (религиозных и политических), подготовляющих поход на ее самобытность и целость, мы должны твердо и точно выговорить: дорожим ли мы нашей русской самобытностью и готовы ли мы ее отстаивать? И далее: в чем эта самобытность, каковы ее основы и каковы те покушения на нее, которые мы должны предвидеть?

 

Самобытность русского народа выражается в его особливом и своеобразном духовном акте. Под «актом» надо разуметь внутренний строй и уклад человека: его способ чувствовать, созерцать, думать, желать и действовать. Каждый из русских, попав за границу, имел, да имеет и ныне, полную возможность убедиться на опыте в том, что другие народы имеют иной, отличный от нас бытовой и духовный уклад; мы испытываем это на каждом шагу и с трудом привыкаем к этому; иногда видим их превосходство, иногда остро чувствуем их неудовлетворенность, но всегда испытываем их инородность и начинаем томиться и тосковать по «родине». Это объясняется самобытностью нашего бытового и духовного уклада, или, выражаясь кратчайшим словом, у нас иной акт.

 

Русский национальный акт сложился под влиянием четырех великих факторов: природы (континентальность, равнина, климат, почва), славянской души, особливой веры и исторического развития (государственность, войны, территориальные размеры, многонациональность, хозяйство, образование, техника, культура). Невозможно осветить все это сразу. Об этом есть книги, — то драгоценные (Н. Гоголь «В чем же, наконец, существо русской поэзии»; Н. Данилевский «Россия и Европа»; И. Забелин «История русской жизни»; Ф. Достоевский «Дневник писателя»; В. Ключевский «Очерки и речи»), то мертворожденные (П. Чаадаев «Философские письма»; П. Милюков «Очерки по истории русской культуры»). В понимании и толковании этих факторов и самого русского творческого акта важно оставаться предметным и справедливым, не превращаясь ни в фанатического «славянофила», ни в слепого для России «западника». И это особенно важно в том основном вопросе, который мы здесь ставим, — о Православии и католичестве.

 

Среди недругов России, неприемлющих всю ее культуру и осуждающих всю ее историю, совершенно особое место занимают римские католики. Они исходят из того, что в мире есть «благо» и «истина» только там, где «ведет» Католическая Церковь и где люди беспрекословно признают авторитет римского епископа. Все остальное идет (так они понимают) по неправильному пути, пребывает во тьме или ереси и должно быть рано или поздно обращено в их веру. Это составляет не только «директиву» католицизма, но и само собою разумеющуюся основу или предпосылку всех его доктрин, книг, оценок, организаций, решений и действий. Heкатолическое в мире должно исчезнуть: или в результате пропаганды и обращения, или же погублением Божиим.

 

Сколько раз за последние годы католические прелаты принимались объяснять мне лично, что «Господь выметает железною метлою православный восток для того, чтобы воцарилась единая Католическая Церковь»... Сколько раз я содрогался от того ожесточения, которым дышали их речи и сверкали их глаза. И внимая этим речам, я начинал понимать, как мог прелат Мишель д'Эрбиньи, заведующий восточно-католическою пропагандою, дважды (в 1926 и в 1928 годах) ездить в Москву, чтобы налаживать унию с «обновленческой церковью» и, соответственно, «конкордат» с большевиками, и как мог он, возвращаясь оттуда, перепечатывать без оговорок гнусные статьи коммунистов, именующие мученическую, Православную, патриаршую Церковь (дословно) «сифилитической» и «развратной». И я понял тогда же, что «конкордат» Ватикана с Третьим Интернационалом не осуществился доселе не потому, что Ватикан «отверг» и «осудил» такое соглашение, а потому, что его не захотели сами коммунисты. Я понял разгром православных соборов, церквей и приходов в Польше, творившийся католиками в тридцатых годах текущего (двадцатого. — Прим. ред.) века... Я понял, наконец, в чем истинный смысл католических «молитв о спасении России»: как первоначальной, краткой, так и той, которая была составлена в 1926 году папою Бенедиктом XV и за чтение которой у них даруется (по объявлению) «триста дней индульгенции»...

 

И ныне, когда мы видим, как Ватикан годами снаряжается в поход на Россию, проводя массовую скупку русской религиозной литературы, православных икон и целых иконостасов, массовую подготовку католического духовенства к симуляции православного богослужения на русском языке («католичество восточного обряда»), пристальное изучение православной мысли и души ради доказательства их исторической несостоятельности, — мы все, русские люди, должны поставить перед собой вопрос о том, в чем же отличие Православия от католицизма, и постараться ответить себе на этот вопрос со всею объективностью, прямотою и исторической верностью.

 

* * *

Это есть отличие догматическое, церковно-организационное, обрядовое, миссионерское, политическое, нравственное и актовое. Последнее отличие есть жизненно-первоначальное: оно дает ключ к пониманию всех остальных.

 

Догматическое отличие известно каждому православному: во-первых, вопреки постановлениям Второго Вселенского Собора (Константинопольского, 381 г.) и Третьего Вселенского Собора (Ефесского, 431 г., Правило 7), католики ввели в 8-й член Символа веры добавление об исхождении Духа Святого не только от Отца, но и от Сына («филиокве»); во-вторых, в XIX веке к этому присоединился новый католический догмат о том, что Дева Мария была зачата непорочною («дэ иммакулата концепционэ»); в-третьих, в 1870 году был установлен новый догмат о непогрешимости римского папы в делах Церкви и вероучения («экс катэдра»); в-четвертых, в 1950 году был установлен еще один догмат о посмертном телесном вознесении Девы Марии. Эти догматы не признаны Православной Церковью. Таковы важнейшие догматические отличия.

 

Церковно-организационное отличие состоит в том, что католики признают римского первосвященника главою Церкви и заместителем Христа на земле, тогда как православные признают единого главу Церкви — Иисуса Христа и считают единственно правильным, чтобы Церковь строилась Вселенским и Поместными соборами. Православие не признает также светскую власть за епископами и не чтит католические орденские организации (в особенности иезуитов). Это важнейшие отличия.

 

Обрядовые отличия суть следующие. Православие не признает богослужения на латинском языке; оно блюдет литургии, составленные Василием Великим и Иоанном Златоустом, и не признает западных образцов; оно соблюдает завещанное Спасителем причащение под видом хлеба и вина и отвергает введенное католиками для мирян «причащение» одними «освященными облатками»; оно признает иконы, но не допускает скульптурных изображений в храмах; оно возводит исповедь к незримо присутствующему Христу и отрицает исповедальню как орган земной власти в руках священника. Православие создало совсем иную культуру церковного пения, молитвословия и звона; у него иное облачение; у него иное знамение креста; иное устроение алтаря; оно знает коленопреклонение, но отвергает католическое «приседание»; оно не знает дребезжащего звонка во время совершительных молитв и многого другого. Таковы важнейшие обрядовые отличия.

 

Миссионерские отличия суть следующие. Православие признает свободу исповедания и отвергает весь дух инквизиции; истребление еретиков, пытки, костры и принудительное крещение (Карл Великий). Оно блюдет при обращении чистоту религиозного созерцания и его свободу от всяких посторонних мотивов, особенно от застращивания, политического расчета и материальной помощи («благотворительность»); оно не считает, что земная помощь брату во Христе доказывает «правоверие» благотворителя. Оно, по слову Григория Богослова, ищет «не победить, а приобрести братьев» по вере. Оно не ищет власти на земле любою ценою. Таковы важнейшие миссионерские отличия.

 

Политические отличия таковы. Православная Церковь никогда не притязала ни на светское господство, ни на борьбу за государственную власть в виде политической партии. Исконное русско-православное разрешение вопроса таково: Церковь и государство имеют особые и различные задания, но помогают друг другу в борьбе за благо; государство правит, но не повелевает Церкви и не занимается принудительным миссионерством; Церковь организует свое дело свободно и самостоятельно, соблюдает светскую лояльность, но судит обо всем своим христианским мерилом и подает благие советы, а может быть, и обличения властителям и благое научение мирянам (вспомним Филиппа митрополита и патриарха Тихона). Ее оружие — не меч, не партийная политика и не орденская интрига, а совесть, наставление, обличение и отлучение. Византийские и послепетровские уклонения от этого порядка были явлениями нездоровыми.

 

Католицизм, напротив, ищет всегда и во всем и всеми путями — власти (светской, клерикальной, имущественной и лично-суггестивной).

 

Нравственное отличие таково. Православие взывает к свободному человеческому сердцу. Католицизм взывает к слепо-покорной воле. Православие ищет пробудить в человеке живую, творческую любовь и христианскую совесть. Католицизм требует от человека повиновения и соблюдения предписания (законничество). Православие спрашивает о самом лучшем и зовет к евангельскому совершенству. Католицизм спрашивает о «предписанном», «запрещенном», «позволенном», «простительном» и «непростительном». Православие идет в глубь души, ищет искренней веры и искренней доброты. Католицизм дисциплинирует внешнего человека, ищет наружного благочестия и удовлетворяется формальной видимостью доброделания.

 

И все это теснейше связано с первоначальным и глубочайшим актовым отличием, которое необходимо продумать до конца, и притом раз навсегда.

 

* * *

Исповедание отличается от исповедания по своему основному религиозному акту и его строению. Важно не только то, во что ты веруешь, но еще и то, чем, т. е. какими силами души, осуществляется твоя вера. С тех пор как Христос Спаситель утвердил веру на живой любви (см. Мк. 12, 30—33; Лк. 10, 27; ср. 1 Ин. 4, 7—8, 16), мы знаем, где искать веру и как найти ее. Это есть самое важное для понимания не только своей веры, но и особенно чужой веры и всей истории религии. Именно так мы должны понять и Православие, и католичество.

 

Есть религии, которые родятся из страха и питаются страхом; так, африканские негры в своей массе прежде всего боятся темноты и ночи, злых духов, колдовства, смерти. В борьбе с этим страхом и в эксплуатации его у других и слагается их религия.

 

Есть религии, которые родятся из вожделения; и питаются эротикой, принимаемой за «вдохновение»; такова религия Диониса-Вакха; таков «шиваизм левой руки» в Индии; таково русское хлыстовство.

 

Есть религии, живущие фантазией и воображением; их сторонники довольствуются мифическими легендами и химерами, поэзией, жертвоприношениями и обрядами, пренебрегая любовью, волей и мыслью. Таков индийский брахманизм.

 

Буддизм был создан как религия жизнеотвержения и аскезы. Конфуцианство возникло как религия исторически выстраданной и искренно прочувствованной моральной доктрины. Религиозный акт Египта был посвящен преодолению смерти. Иудейская религия искала прежде всего национального самоутверждения на земле, выдвигая генотеизм (бог национальной исключительности) и моральное законничество. Греки создали религию семейного очага и зримой красоты. Римляне — религию магического обряда. А христиане?

 

Православие и католичество одинаково возводят свою веру ко Христу, Сыну Божию, и к евангельскому благовествованию. И тем не менее их религиозные акты не только различны, но и несовместимы по своей противоположности. Именно этим определяются и все те отличия, которые я указал в предшествующей статье («О русском национализме». — Прим. ред.).

 

Первичное и основное пробуждение веры для православного есть движение сердца, созерцающей любви, которая видит Сына Божия во всей Его благости, во всем Его совершенстве и духовной силе, преклоняется и приемлет Его как сущую правду Божию, как свое главное жизненное сокровище. При свете этого совершенства православный познает свою греховность, укрепляет и очищает им свою совесть и вступает на путь покаяния и очищения.

 

Напротив, у католика «вера» пробуждается от волевого решения: довериться такому-то (католически-церковному) авторитету, подчиниться и покориться ему и заставить себя принять все, что этот авторитет решит и предпишет, включая и вопрос добра и зла, греха и его допустимости.

 

Почему у православного душа оживает от свободного умиления, от доброты, от сердечной радости — и тогда зацветает верою и соответственными ей добровольными делами. Здесь благовестие Христа вызывает искреннюю любовь к Богу, а свободная любовь пробуждает в душе христианскую волю и совесть.

 

Напротив, католик постоянными усилиями воли понуждает себя к той вере, которую ему предписывает его авторитет.

 

Однако в действительности воле подчинены всецело только внешние телодвижения, в гораздо меньшей степени ей подчинена сознательная мысль; еще меньше — жизнь воображения и повседневных чувствований (эмоций и аффектов). Ни любовь, ни вера, ни совесть воле не подчинены и могут совсем не отозваться на ее «понуждения». Можно принудить себя к стоянию и поклонам, но невозможно вынудить у себя благоговение, молитву, любовь и благодарение. Только внешнее «благочестие» повинуется воле, а оно и есть не более чем внешняя видимость или же просто притворство. Можно принудить себя к имущественному «пожертвованию»; но дар любви, сострадания, милосердия невынудим ни волею, ни авторитетом. За любовью — как земною, так и духовною — мысль и воображение следуют сами собой, естественно и охотно, но воля может биться над ними всю жизнь и не подчинить их своему давлению. Из раскрытого и любящего сердца совесть, как голос Божий, заговорит самостоятельно и властно. Но дисциплина воли не ведет к совести, а покорность внешнему авторитету заглушает личную совесть окончательно.

 

Так развертывается эта противоположность и непримиримость двух исповеданий, и нам, русским людям, необходимо продумать ее до конца.

 

Тот, кто строит религию на воле и на покорности авторитету, тот неизбежно должен будет ограничить веру умственным и словесным «признанием», оставляя сердце холодным и черствым, заменяя живую любовь — законничеством и дисциплиною, а христианскую доброту — «похвальными», но мертвыми делами. И самая молитва превратится у него в бездушные слова и неискренние телодвижения. Тот, кто знает религию древнеязыческого Рима, тот сразу узнает во всем этом его традицию. Именно эти черты католической религиозности всегда испытывались русской душой как чуждые, странные, искусственно-натянутые и неискренние. И когда мы слышим от православных людей, что в католическом богослужении есть внешняя торжественность, доводимая иногда до грандиозности и «красивости», но нет искренности и тепла, нет смирения и горения, нет сущей молитвы, а потому и духовной красоты, то мы знаем, где искать объяснения этому.

 

Эта противоположность двух исповеданий обнаруживается во всем. Так, первая задача православного миссионера — дать людям Святое Евангелие и богослужение на их языке и в полном тексте; католики держатся латинского языка, непонятного большинству народов, и воспрещают верующим самостоятельное чтение Библии. Православная душа ищет непосредственного приближения ко Христу во всем: от внутренней одинокой молитвы до приобщения Святых Таин. Католик смеет думать и чувствовать о Христе только то, что ему позволит авторитетный посредник, стоящий между ним и Богом, и в самом приобщении он остается лишенным и умалишенным, не приемля пресуществленного вина и получая вместо пресуществленного хлеба — некую замещающую его «облатку».

 

Далее, если вера зависит от воли и решения, то, очевидно, неверующий не верит потому, что не хочет веровать, а еретик еретичествует потому, что решил веровать по-своему; и «ведьма» служит дьяволу потому, что она одержима злою волею. Естественно, что они все преступники против Закона Божия и что их надо карать. Отсюда инквизиция и все те жестокие дела, которыми насыщена средневековая история католической Европы: крестовые походы против еретиков, костры, пытки, истребление целых городов (например, города Штединг в Германии в 1234 г.); в 1568 г. все жители Нидерландов, кроме названных поименно, были приговорены к смерти, как еретики.

 

В Испании инквизиция исчезла окончательно лишь в 1834 году. Обоснование этих казней понятно: неверующий есть нежелающий веровать, он злодей и преступник перед лицом Божиим, его ждет геенна; и вот лучше кратковременный огонь земного костра, чем вечный огонь ада. Естественно, что люди, вынудившие веру волею сами у себя, пытаются вынудить ее и у других и видят в неверии или инаковерии не заблуждение, не несчастье, не ослепление, не скудость духовную, а злую волю.

 

Напротив, православный священник следует апостолу Павлу: не стремиться «брать власть над чужою волею», но «споспешествовать радости» в сердцах людей (см. 2 Кор. 1, 24) и твердо помнить завет Христа о «плевелах», не подлежащих преждевременному выпалыванию (см. Мф. 13, 25—36). Он признает руководительную мудрость Афанасия Великого и Григория Богослова: «То, что совершается силою против желания, — не только вынуждено, не-свободно и не славно, но просто даже и не состоялось» (Слово 2, 15). Отсюда и указание митрополита Макария, данное им в 1555 году первому казанскому архиепископу Гурию: «Всякими обычаи, как возможно, приучать ему татар к себе и приводить их любовию на крещение, а страхом их ко крещению никак не приводити». Православная Церковь искони веровала в свободу веры, в ее независимость от земных интересов и расчетов, в ее сердечную искренность. Отсюда и слова Кирилла Иерусалимского: «Симон волхв в купели тело омочи водою, но сердца не просвети духом, и сниде, и изыде телом, а душею не спогребеся и не возста».

 

Далее, воля земного человека ищет власти. И Церковь, строющая веру на воле, непременно будет искать власти. Так было у магометан; так обстоит у католиков на протяжении всей их истории. Они всегда искали в мире власти, так, как если бы Царство Божие было от мира сего, — всякой власти: самостоятельной светской власти для папы и кардиналов, а также власти над королями и императорами (вспомним средние века); власти над душами и особенно над волею своих последователей (исповедальня как орудие); партийной власти в современном «демократическом» государстве; тайной орденской власти, тоталитарно-культурной надо всем и во всех делах (иезуиты). Они считают власть орудием к водворению Царства Божия на земле. А эта идея всегда была чужда и евангельскому учению, и Православной Церкви.

 

Власть на земле требует ловкости, компромисса, лукавства, притворства, лжи, обмана, интриги и предательства, а часто и преступления. Отсюда учение о том, что цель разрешает средства. Напрасно противники излагают это учение иезуитов так, как будто цель «оправдывает» или «освящает» дурные средства; этим они только облегчают иезуитам возражения и опровержения. Тут речь совсем не о «праведности» или «святости», а или о церковном разрешении — о позволенности или же о моральной «доброкачественности». Именно в этой связи виднейшие отцы-иезуиты, как-то: Эскобар-а-Мендоза, Сот, Толет, Васкоц, Лессий, Санкец и некоторые другие, — утверждают, что «поступки делаются хорошими или дурными в зависимости от хорошей или дурной цели». Однако цель человека известна только ему одному, она есть дело личное, потайное и легко поддающееся симуляции. С этим тесно связано католическое учение о допустимости и даже негреховности лжи и обмана: надо только произносимые слова истолковать про себя «иначе», или воспользоваться двусмысленным выражением, или молча ограничить объем сказанного, или промолчать о правде — тогда ложь не ложь, и обман не обман, и ложная присяга на суде не грешна (об этом см. у иезуитов Лемкуля, Суареца, Бузенбаума, Лаймана, Санкеца, Алагоны, Лессия, Эскобара и других).

 

Но у иезуитов есть и другое учение, окончательно развязывающее их ордену и их церковным деятелям руки. Это учение о дурных делах, совершаемых якобы «по повелению Божию». Так, у иезуита Петра Алагоны (также и у Бузенбаума) читаем: «По повелению Божию можно убивать невинного, красть, развратничать, ибо Он есть Господин жизни и смерти и потому должно исполнить Его повеление». Само собой разумеется, что о наличности такого чудовищного и невозможного «повеления» Божия решает католический церковный авторитет, повиновение коему составляет самую сущность католической веры.

 

Тот, кто, продумав эти черты католицизма, обратится к Православной Церкви, тот увидит и поймет раз и навсегда, что самые глубокие традиции обоих исповеданий противоположны и несовместимы. Мало того, он поймет еще и то, что вся русская культура слагалась, крепла и расцветала в духе Православия и стала такою, какова она была в начале XX века, прежде всего потому, что она не была католическою. Русский человек верил и верит любовью, молится сердцем, свободно читает Евангелие; и авторитет Церкви помогает ему в его свободе и научает его свободе, раскрывая ему духовное око, а не пугая его земными казнями во «избежание» потусторонних. Русская благотворительность и «нищелюбие» русских царей шли всегда от сердца и доброты. Русское искусство все целиком выросло из свободного сердечного созерцания: и парение русской поэзии, и мечты русской прозы, и глубина русской живописи, и искренний лиризм русской музыки, и выразительность русской скульптуры, и одухотворенность русской архитектуры, и прочувствованность русского театра. Дух христианской любви проник и в русскую медицину с ее духом служения, бескорыстия, интуитивно-целостного диагноза, индивидуализации пациента, братского отношения к страдающему; и в русскую юриспруденцию с ее исканием справедливости; и в русскую математику с ее предметной созерцательностью. Он создал в русской историографии традиции Соловьева, Ключевского и Забелина. Он создал в русской армии традицию Суворова, а в русской школе традицию Ушинского и Пирогова. Надо увидеть сердцем ту глубокую связь, которая соединяет русско-православных святых и старцев с укладом русской, простонародной и образованной души. Весь русский быт — иной и особенный, потому что славянская душа укрепила свое сердце в заветах Православия. И самые русские инославные исповедания (за исключением католицизма) восприняли в себя лучи этой свободы, простоты, сердечности и искренности.

 

Вспомним еще, что наше белое движение, со всей его государственной верностью, с его патриотическим горением и жертвенностью, поднялось из свободных и верных сердец и ими держится и доныне. Живая совесть, искренняя молитва и личное «добровольчество» принадлежат к лучшим дарам Православия, и замещать эти дары традициями католицизма нам нет ни малейшего основания.

 

Отсюда и наше отношение к «католицизму восточного обряда», подготовляемого ныне в Ватикане и во многих католических монастырях. Саму идею — подчинить душу русского народа посредством притворной имитации его богослужения и водворить католицизм в России этой обманной операцией — мы переживаем как религиозно фальшивую, безбожную и безнравственную. Так на войне корабли плавают под чужим флагом. Так провозится через границу контрабанда. Так в «Гамлете» Шекспира брат вливает в ухо своему брату-королю смертельный яд во время его сна.

 

И если бы кто-нибудь нуждался в доказательстве того, что есть католицизм и какими способами он захватывает власть на земле, то это последнее предприятие делает все иные доказательства излишними.

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

В каком году писалась эта статья? Неужели в 2006? С трудом верится. Как-то уж очень она... натянута и описывает ситуацию с Римской Католической церковью, несколько устаревшую, на мой взгляд. Католики, в отличии от православных, особенно в последнее время, идут более в ногу со временем и признают необходимость перемен. Чего не видно в нашей церкви. У них, несмотря на весьма "отягощенную" историю (раз уж мы говорим о средневековьи, инквизиции, охоте на ведьм) (и тогда уж будем честны перед собой и вспомним далеко не мирное крещение Руси князем Владимиром) выработался, особенно в последнее время, рефлекс, если угодно, сосуществования с другими конфессиями. Мирного сосуществования. Они живут бок о бок с протестантами и куда менее категоричны в своих суждениях нежели православные. Мне лично пришлось немало общаться и с православными и с католическими и с протестантскими священниками из разных стран. Как я уже писала - церковь, на мой взгляд, это нечто придуманное людьми, а не богом. Догматы церкви устанавливал не Христос. А люди. Со всеми их достоинствами и недостатками. И кто может судить, что из придуманного человеком ближе Богу?

Я крещена в православии, среди моих предков были и польские католики и татарские мусульмане и, конечно, большинство предков - православные. Но иногда я куда более мирно и спокойно чувствую себя в католической церкви на мессе (которая, кстати, не всегда и не везде ведется на латыни, не будем лукавить) нежели на службе в православном храме. А иногда наоборот. И еще я никогда не забуду беседу с двумя французскими монахами. Мы долго говорили в том числе и о разнице между католичеством и православием. Об общих святых. И о том, что когда-нибудь люди осознают, что не разница в обрядах и ритуалах важна. А отношение человека. И кто знает, может настанет день, когда христиане снова объединяться, как это было когда то.

Но это так. Лирика. Навеяло :)

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Дело в том, что задача церкви не идти в ногу со временем, а приводить людей к Богу, спасать...есть очень важное отличие: когда католики служат литургии, они имеют ввиду, что Христос приходит на землю к молящимся => престол Его лежит на Земле, а в Библии сказано, что "Царство Божие не в мире сем и не от мира сего", а когда служится православная литургия все указывает на то, что церковь и молящиеся восходят в это время к Богу на Небеса, оттого и говорят, что Храм - это Царство Божие... Поэтому надо иметь середину золотую,..вот то, что у нас не хватает образовательных программ, рассказывающий смысл служб, Библии и христианской жизни - вот это БЕДА!!!

 

На счет категоричности католиков... У них все от папы зависит. Кроме того сегодня католики пошли в наступление по поднятию авторитета католичества и объявили только католичество истинной религией. Кроме того сам факт, что католиков нет во Всемирном Совете Церквей, где есть все христианские конфессии, где ведет диалог и православная церковь...говорит о гордости католической церкви, что никак не умещается с понятием истинного христианства. Сегодняшний римский папа вообще всегда был координатором бывшей инквизиционной коллегии, которая и по ныне существует, только не жгут они людей явно, просто печататься не дают...

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Мысль о сравнении православия и католичества посетила меня неожиданно, ибо по-моему мнению, у каждого своя Вера и свое то, во что мы верим, детали религии не вызывали у меня особого интереса. Так вот мыслительная деятельность привела меня к такому выводу: православие - для Бога, католичество - для человека. Я не говорю о тонкостях религиозной политики и деятельности верхушки конфессий. Мое мнением сформировалось на основе отношения религии к человеку и его достоинству. Католичество более человечно что ли, менее жестоко, ценность религии - Человек. Вот как-то так...

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Католичество более человечно... Маля, я или не поняла вашу мысль, или... А инквизиция, тайные общества, почитайте хотя бы жизнеописания святых - мистицизм вперемешку с чувственным отношением к вере. Может, вы какой-нибудь конкретный пример приведете, понятнее будет.

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Я размышляю только о настоящем моменте и о религии только относительно человека, то би шь, меня. Не углубляюсь в историю и прошлый опыт. В некотором моем понимании, Бог есть любовь...но наша вера учит смиряться в горе, подставлять правую щеку, когда бью по левой...мне это непонятно...и еще очень смущает момент культа. Одна из заповедей гласит - Не сотвори себе кумира, но сам Бог для людей - кумир, да и вся вера пронизана духом Божеского культа...

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Я размышляю только о настоящем моменте и о религии только относительно человека, то би шь, меня. Не углубляюсь в историю и прошлый опыт. В некотором моем понимании, Бог есть любовь...но наша вера учит смиряться в горе, подставлять правую щеку, когда бью по левой...мне это непонятно...и еще очень смущает момент культа. Одна из заповедей гласит - Не сотвори себе кумира, но сам Бог для людей - кумир, да и вся вера пронизана духом Божеского культа...

 

Так вот как раз Бог н не должен быть кумиром. Этот подход в корне неверен.

А именно католическая церковь намеренно и целенаправленно воспитывает в людях фанатизм, культ полного посвящения себя служению ... церкви и католицизму, а не Богу. Отсюда и жестокость, вандализм.

Я не осуждаю католиков-верующих, они такие же люди как и мы, но вот католическая церковь - это гораздо более "далекая от Бога" структура - скорее политическая, нежели народная, для человека.

 

И еще, только в православном христианстве большинство канонов строится на принципе "Бог есть любовь".

Тогда как в католических течениях - "Бог есть власть и судья Вам".

 

Это мой взгляд на вещи.

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Дорогая Маля, все-таки уточните, пожалуйста, что вы имеете ввиду, утверждая: "Одна из заповедей гласит - Не сотвори себе кумира, но сам Бог для людей - кумир, да и вся вера пронизана духом Божеского культа..." Для меня, как православного человека, такое восприятие нашего Творца абсурдно и более того оскорбительно. Смутить можно подобными утверждениями многих. Не хочу обидеть и вас. Попробуйте приводить конкретные примеры, тогда это можно будет обсуждать, дискутировать и т. д.

 

Вот, например, один из догматов римской католической церкви гласит :"Папа (глава римской католической церкви)обладает абсолютной, единоличной властью над церковью и является непогрешимым, является наместником Иисуса Христа на земле", т. е. чтобы он ни сделал, все будет восприниматься, как воля Божия без обсуждения, - так для кого заповедь "Не сотвори себе кумира" является более актуальной?

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Эрика, ну вот для примера про наш Снетогорский монастырь.

Еще во времена моей учебы в ВУЗе преподавательница мхк повела нас в монастырь на экскурсию. Мне всегда было интересн узнать, почему люди уходят в монастырь, как проходит их жизнь там, что меняется в людях...но узнать хотелось "из первых уст" - от самих послушниц. Так вот когда я обратилась к одной из девушек-послушниц, она очень по-доброму стала говорить...но тут нас увидала матушка (или одна из матушек) и так посмотрела, что девушка голову почти до пояса вниз опустила и умчалась, взглянув на меня с виноватой улыбкой...Я не понимаю, зачем такие крайности?

 

А про оскорбление и абсурд - зря Вы так. Ведь у каждого свое мнение...мои мысли формируются только от того, что я вижу...

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Эрика, ну вот для примера про наш Снетогорский монастырь.

Еще во времена моей учебы в ВУЗе преподавательница мхк повела нас в монастырь на экскурсию. Мне всегда было интересн узнать, почему люди уходят в монастырь, как проходит их жизнь там, что меняется в людях...но узнать хотелось "из первых уст" - от самих послушниц. Так вот когда я обратилась к одной из девушек-послушниц, она очень по-доброму стала говорить...но тут нас увидала матушка (или одна из матушек) и так посмотрела, что девушка голову почти до пояса вниз опустила и умчалась, взглянув на меня с виноватой улыбкой...Я не понимаю, зачем такие крайности?

 

А про оскорбление и абсурд - зря Вы так. Ведь у каждого свое мнение...мои мысли формируются только от того, что я вижу...

Маля,если рассматривать именно этот случай,то у каждого монастыря свой устав,а как говорится в чужой монастырь со своим уставом не ходят,а на счёт крайностей,это не крайности,ни один монах давая интервью не поднимет свои глаза на телекамеру.Люди живут в смирении и стяжании своего духа!И нам пример подают,а главное молятся за нас грешных!

Немного о различиях.

Православная Церковь сохранила во всей полноте христианское учение, преподанное в Святом Евангелии и Святом Предании Церкви. Католическая «Западная Церковь» в 1054 году отпала от Православия, неправедно изменив догматы и обряды, а с 1517 года в Западной Европе начинается протестантское движение. Протестанты выступают против злоупотреблений Римо-Католической Церкви, но при этом отступают от истинного христианского учения еще дальше. Сейчас существует большое количество литературы посвященной этому вопросу. Вы можете обратиться к таким доступным сочинениям как «История Христианской Церкви» М.Э. Поснова или «История Христианской Церкви» Н. Тальберга, а также учебник по сравнительному богословию протоиерея Максима Козлова.Если есть желание почитайте вот эту книгу Протоирей Митрофан Зноско-Боровский. ПРАВОСЛАВИЕ, РИМО-КАТОЛИЧЕСТВО, ПРОТЕСТАНИЗМ и СЕКТАНСТВО http://www.klikovo.ru/db/book/head/1175

на следующей неделе могу дать Вам эту книгу почитать,как Вам будет удобнее.Думаю в ней вы найдёте все ответы на интересующие вас вопросы по данной проблематике.

Маля,хотела спросить,а вы православный человек?

Немного истории,пусть и повторюсь.

Для русского человека православие является его «исторической религией», верой его отцов на протяжении уже более тысячелетия. Для русского человека это также естественно, как для испанца быть католиком и принадлежать к католической церкви. Вы говорите, «духовно не определились», между тем духовное определение - всегда путь индивидуальный, сложный. Православие сформировало всю русскую национальную культуру от языка и письменности до бытовых и семейных традиций, все еще полностью не разрушенных. Основной приметой католицизма надо признать так называемый «папизм». У католиков глава церкви римский папа – «наместник Бога на земле». Католицизм в управлении соединяет черты и Церкви, и государства («государство Ватикан», по одному из холмов, на которых стоит «вечный город» Рим). Претензии римских епископов на главенство и на земную власть очень давние, и они послужили поводом для разделения Западной, католической церкви, признавшей главенство Папы, и Восточной церкви, сохранившей верность православию. Это разделение окончательно оформилось в 1054 году. Верная православию Восточная Церковь – Вселенское Православие – разделяется на ряд Поместных Церквей, сложившихся, как самостоятельные, национальные церкви от древнейших апостольских времен до новейшего времени. Русская Православная Церковь была частью Константинопольского Патриархата еще около 862 года, но долгое время существовала во враждебном, языческом окружении. В 988 году при святом князе Владимире вся Русь крестилась вслед за своим князем, приняв ту веру, которую исповедало Вселенское Православие и отвергло католицизм с его поклонением земному авторитету Римского папы. С тех пор православие стало национальной религией русских людей, их верой. Самостоятельность Русская Церковь приобрела в 1448 году. С 1589 года во главе Русской церкви стоят патриархи. С этого времени Русская Церковь занимает во Вселенском Православии пятое место вслед за древнейшими восточными Церквами – Константинопольской, Александрийской, Иерусалимской и Антиохийской. Разделение Церквей складывалось с IX века, а ранее существовало Православие неразделенное. В нем существовало Православие восточного обряда и западного. Ныне Православная Церковь молится о соединении Церквей, подразумевая соединение их в то неразделенное Православие, которое существовало 1 200 лет назад. Но это возможно, если римский епископ откажется от своих претензий на исключительное положение и власть во Вселенской церкви, если Католическая Церковь сможет изжить целое наслоение ложных учений, последовавших за учением о папской гегемонии.

Помоги Вам Господи в духовном становлении!

Священник Александр Ильяшенко

Про волнующий Вас вопрос о заповеди "Не сотвори себе кумира..."

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Лучше понять эту заповедь нам поможет священник,через опыт построения исповеди.

 

Опыт построения исповеди по десяти заповедям

Вторая заповедь: Не сотвори себе кумира, и всякаго подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им, ни послужиши им

В пересказе это означает: не сотвори себе кумира, то есть не делай себе никакого идола, не вытесывай из дерева и камня, не выливай из меди, ни из железа, ни из серебра, ни из золота, ни из чего не делай себе идола и не поклоняйся ему как богу.

Слава Богу, между нами, христианами, это дело невиданное, и получается, что мы будто и не грешим против второй заповеди Закона Божия

Так ли это на самом деле? Разве наши страсти – не те же идолы, которым мы поклоняемся всю жизнь?

Вот послушайте, что говорит Апостол Павел: "...их бог – чрево..." (Флп. 3, 19).

Не к нам ли относятся апостольские слова? К нам, Господи! Потому, что мы служим чреву своему и вообще телу, больше, чем Богу. Мы чрезвычайно много времени и сил тратим на заботы о пище, но не о хлебе насущном, а о том, чем бы усладить свое чрево, чем бы утешить свое тело. Часами простаиваем в очереди за каким-нибудь лакомством, за какой-то особенной одеждой или обувью, а потом жалуемся, что не хватает времени и сил на молитву и на чтение Евангелия.

 

Господи, прости нас, грешных!

 

Многие ли из кающихся ныне могут сказать, что они с радостью встречают пост? А может быть, некоторые и вовсе не соблюдают посты, не имея воли даже на короткий срок обуздать свое чрево? Кайтесь Господу!

 

Господи, прости нас, грешных!

 

Второй страшный идол, к ногам которого сложено столько человеческих душ, у подножия которого погибло столько талантов и способностей, из-за которого пролиты и льются потоки горчайших слез матерей, отцов, братии, жен и детей – это пьянство. Не будем говорить здесь о тех неисчислимых бедах, кои проистекают от пьянства. Может быть, многие из стоящих здесь и не упиваются вином или водкой, но не случалось ли вам в гостях на празднике или вообще где-либо выпить вина более меры? Кайтесь Господу!

 

Господи, прости нас, грешных!

 

И еще страшнее – не спаивали ли вы кого? Не приносили ли кому тайком от родственников или от начальства вина или водки? Не давали ли вы денег в долг тайком от семьи пьяницы? Вы скажете, что сейчас все услуги покупаются за "маленькую" или за "поллитра". Но у вас, христиан, знающих, какое зло приносят в семью эти "поллитровки" и "маленькие", неужели никогда совесть не подсказывала, что мы даем вместо платы за услуги яд своему ближнему?

 

Господи, прости нас, грешных!

 

Мы почти поголовно виноваты в спаивании ближнего!

Мы поставили ему поллитра, а человек выпьет и, потеряв рассудок, будет хулить Бога, изобьет жену, искалечит побоями детей, убьет человека – и мы разделим его грех, как соучастники преступления.

 

Третий идол, которому мы служим, – это страсть любостяжания, то есть жадность к богатству, ненасытное желание иметь всего как можно больше.

 

Господи! Мы все болеем этим недугом. Сердце наше возбуждено и тревожится жаждою приобретения, и не только вещей необходимых.

 

Мебель еще бы и послужила, а мы гонимся за модным гарнитуром или шкафом, или диваном. Вполне достаточно одежды, но мы запасаем впрок, забиваем шкафы, сундуки и чемоданы лишними вещами, забываем совет: второю рубашку отдать ближнему неимущему.

 

Господи, прости нас, грешных!

 

Может, кто из вас, кающихся ныне, собирает деньги ради денег или, не доверяя Промыслу Божию, копит деньги на "черный день"? Кайтесь Господу! И спешите употребить этого злого идола, эти злые накопления на добрые дела. Ибо этот злой идол любостяжания расхищает молитву – вспомните, сколько раз в храме, даже когда Церковь во время Божественной Литургии призывает отложить всякое житейское попечение, мы все строим в мыслях различные суетные планы к достижению житейских целей.

 

Прости нас, Господи!

 

Корысть приковала наше сердце к земле. Мы захламляем наши жилища всевозможными ненужными вещами, трясемся над каждой тряпкой, нет возможности даже перечислить весь список пристрастий к тем или иным вещам! Тут и одежда, и мебель, и посуда, и обувь, и книги и цветы, и запасы продовольствия (потом все гниет, поедается молью, червями, плесневеет и делается уже никому не нужным).

 

Эта страсть проявляется даже по отношению к таким вещам, как просфоры, антидор, артос, святая вода: мы почему-то копим их как сувениры, вместо того чтобы с благоговением и молитвою потребить их. Потом в них заводятся жучки и червячки, и мы вынуждены сжигать их, а может, некоторые и просто выбрасывают святыню. Кайтесь Господу!

 

Господи, прости нас, грешных!

 

И вот, обрастая этим грузом вещей, мы задыхаемся. Подумайте только, сколько времени уходит на одно вытирание пыли, перетряхивание всех этих совершенно лишних для христианина вещей. Уж до молитвы ли здесь Богу Истинному – так погрузились мы в служение идолу любостяжания.

 

Четвертый идол, которому ничуть не с меньшим усердием мы служим – это гордость.

 

Гордый человек сам себя делает идолом и чтит превыше всего и всех самого себя. Почти все мы думаем, что уж мы-то, верующие и часто ходящие в храм христиане, никак не страдаем этой пагубной страстью.

 

Многие из нас считают себя смиреннейшими людьми. Давайте проверим себя сейчас вот, стоя перед Крестом и Евангелием. Гордость познается от дела, как дерево от плодов. Разве не желает каждый из нас чести, славы и похвалы? Многие из вас, наверное, думают сейчас: "Нет, мы не ищем ни чести, ни славы, ни похвалы..." А почему же тогда вы малейшей укоризны, замечания не можете стерпеть, чтобы не обидеться, не гневаться?! Да потому, что каждый считает в душе, что он – нечто, и "нечто немаловажное", как образно сказал святитель Феофан Затворник. Уж какие смиренные мы на словах! Мы ничего не знаем, мы ничего не умеем, мы и духовно-то нищие, и молиться не умеем и т.д. А если кто, даже с добрым намерением, для пользы дела, скажет о твоей неспособности или незнании, да если еще отстранят по непригодности от какой-то работы, тогда все наше ложное смирение мгновенно испаряется из души, и мы начинаем обижаться, роптать, негодовать, браниться: "Чем я хуже других? Меня не понимают, меня напрасно уничижают, я этого не заслужила!" Вот наша гордыня и заговорила!

 

Господи, прости нас, грешных!

 

Мы любим учить, указывать, любим вмешиваться в чужие дела, по гордости своей воображая себя много умнее и рассудительнее других. А некоторые даже без стыда хвалят себя: "Я и то сделал, и другое, я лучше других сделал".

 

Господи, прости нас, грешных!

 

По гордости своей мы никому не хотим подчиниться, даже тому, кому обязаны: не покоряемся родителям, которые воспитывают нас, не выполняем приказания начальства, с трудом подчиняемся даже общему правилу гражданского общежития. Что нам все авторитеты, мы только свое мнение считаем верным, всегда хотим настоять на своем. А если кто зацепил нашу гордыню каким-либо словом, где уж тут смолчать, хотя бы ради наружного смирения, – мы будем говорить до тех пор, пока наше слово не останется последним! Мало того, мы еще и потом не сразу успокоимся, а все будем жалеть, что мало наговорили, нужно было бы еще и то, и другое побольнее сказать обидчику. Вот наша гордыня, наш самоистукан. Господи!

 

А уж увещевания и обличения даже от духовного отца, даже от самых близких и добродетельных людей болезненно переносим. Этот перечень можно без конца продолжать. Мы все больны недугом гордости, делаем себя самоистуканами, забывая, что все доброе, что может быть у нас, не наше, а Божие. "Не нам слава, а имени Твоему", а мы должны сознаться, что мыслим иначе: "Мне, моему "Я" слава!" Страшно это все, ибо гордым Бог противится и только смиренным дает благодать.

 

Господи, прости нас, грешных!

 

Господи! Мы еще страдаем тщеславием, то есть тщетной славой. Тщеславный сам того не замечая, в душе постоянно "трубит перед собой". Святой Иоанн Лествичник называет тщеславного христианина идолопоклонником.

 

Тщеславие столь тонкий и отвратительный вид духовной гордости, что оно старается быть при всяком добром деле. Послушайте, как говорит об этом грехе святой Иоанн Лествичник и кайтесь Господу, узнавая себя, свое тщеславие в этих образах: когда, например, храню пост – тщеславлюсь, и когда, скрывая пост от других, разрешаю пищу опять тщеславлюсь благоразумием. Одевшись в светлую (красивую) одежду – побеждаюсь любочестием и, переодевшись в худую, опять тщеславлюсь. Говорить ли стану? Попадаю во власть тщеславия. Молчать ли захочу? Опять предаюсь ему. Куда ни поверни эту колючку, она всегда иголками кверху, (ср.: Лествица. Слово 22, п. 5).

 

Господи, прости нас, мы все страдаем этим недугом!

 

Что же питает человеческое тщеславие? Человеческая похвала!

 

А как мы любим, чтобы нас хвалили люди! Уж если немного совестно бывает, что хвалят в глаза, то как хочется нашему тщеславию, чтобы хвалили нас заочно и думали о нас хорошо.

 

На почве тщеславия вырастает еще одна страсть – лицемерие, то есть стремление разыгрывать из себя благочестивого человека, не будучи таковым на самом деле. Может, с какой корыстной целью делали добрые дела напоказ; такие дела не только не приносят никакой пользы, но и навлекают на себя гнев Божий. "Горе вам, книжники и... лицемеры..." – вот что говорит Господь о таких.

 

Можно надеть на себя черную одежду, можно до седьмого пота класть поклоны, можно раздать все свое имение, но если все это будет делаться напоказ, для людской похвалы или даже для самоуслаждения, ни малейшей пользы для души не будет. Пусть небольшая жертва, но поданная во исполнение заповеди "просящему у тебя дай", и в тайне, пусть краткие молитвы, но только не напоказ, пусть одна слезинка покаяния, но только не напоказ, только для Бога видная, чем лицемерная благотворительность и прочие подвиги.

 

Есть еще идол, поклонением которому мы еще и находим себе извинение в грехах, – это раболепство духу времени. Мы погрешаем этим, совершая то или иное нарушение заповедей Божиих и церковных, оправдываем себя тем, что "теперь все так делают". Поройтесь в своей совести, не грешны ли и мы этим грехом?

 

Господи, прости нас, грешных!

Как понимать слова Иисуса "если тебя ударят по левой щеке- подставь правую " и что "всякая земная власть - от Бога" (Антихриста - тоже?).

Отвечает священник Афанасий Гумеров, насельник Сретенского монастыря:

Слова Иисуса Христа «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5: 39) в образной форме выражают заповедь: на зло отвечать не злом, а добром. Суд же и наказание над сделавшим зло должно предоставить Господу. В основе этой заповеди находится непреложная вера во всеведение и всесилие Божие. Один Господь знает меру то, что надо нам претерпеть. «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак не бойтесь: вы дороже многих малых птиц» (Лк. 12: 6 – 7). Если мы исполняем эту заповедь, то умножаем в мире добро. «Ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей» (1 Пет. 2: 15).

 

Достижима ли эта заповедь? Да. Прежде всего Сам Спаситель дал нам величайший образец исполнения ее. Своим искупительным подвигом. «Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его. Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его. Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному. Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1 Пет.2: 21 – 24). Многие последователи Христа стремились исполнить данную заповеь и побеждали зло. Благоверные князья Борис и Глеб, когда брат их Святополк начал против них борьбу, имели свои дружины и могли ценой кровопролития попытаться взять вверх над ним. Но, как истинные ученики Христовы, они пошли путем жертвенного смирения и стали святыми, а зло вскоре пало. Нельзя думать, что исполнение этой заповеди всегда сопряжено с пролитием крови. Дня не проходит, чтобы от нас не потребовалось явить себя истинными учениками Спасителя и на малые или большие неприятности, причиняемые нам, ответить незлобием и любовью. Как часто обнаруживается наша духовная немощь!

 

Всякая ли власть от Бога? На этот вопрос отвечает Писание. Через все священные библейские книги проходит мысль об абсолютном всемогуществе Бога. Господь является единственным Владыкой неба, земли и преисподней «Ты владычествуешь над всеми царствами народов, и в Твоей руке сила и крепость, и никто не устоит против Тебя!» (2 Пар. 20: 6). Если ни един волос с головы не может пасть без воли Божией («Лк. 21: 19), то кто же самочинно может утвердить свою власть над каким-либо народом. «Господне есть царство, и Он - Владыка над народами» (Пс. 21:29). Приэтом нужно различать. Одни правители богоугодны Ему. Их Господь венчает и помазывает их на царство: пророк Давид, св. Константин Великий, Юстиниан, св.царица Пульхерия, св. великий князь Владимир и многие правоверные цари, благоверные князья и другие честные и достойные мужи. Других Он избирает для вразумления народов, впавших в тяжелые грехи. Такими бичами в руках Божиих были многие правители: Саргон II, Навуходоносор, Аттила, Чингисхан и многие жившие после них. О назначении такой власти говорит Сам Господь: «О, Ассур, жезл гнева Моего! и бич в руке его - Мое негодование!» (Ис. 10: 5). Божественный Промысел попускает утвердиться такой власти и использует ее в Своих целях, однако личная вина за преступления правителей остается. Бог точно знает меру ответственности каждого и на Суде всем воздаст. Когда Понтий Пилат сказал Иисусу, что он имеет власть распять и власть отпустить Его, «Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе» (Ин.19: 10 – 11). В конце времен для испытания веры людей пред предстоящим Судом антихристу будет попущено временно установить господство на земле: «дана ему власть действовать сорок два месяца» (Отк. 13: 5). Затем Господь не только лишит его власти, но и «убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего» (2 Фес. 2: 8).

Известная истина, что каждый народ имеет таких правителей, каких заслуживает, вполне согласуется с библейским учением о земной власти.

Маля,желаю Вам духовного становления и спасибо за Ваши вопросы.

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Архивировано

Эта тема находится в архиве и закрыта для публикации сообщений.



×
×
  • Создать...